Земля обетованная

Мы условились, что во вторник она приедет ко мне на чай и привезет книгу. Садясь в коляску, мама сказала:

– Будь осторожна. Я понятия не имею, кто такая эта мадам Реваль.

Я чуть не ответила: «А я вот знаю, что она самая умная женщина в нашей округе». Но, как говорил папа: «С твоей мамой лучше не спорить, а делать так, как ей угодно».

16 октября 1916. – Приезжала мадам Реваль. Ее зовут Эдме, и у нас уже решено, что она будет звать меня Клер. Несмотря на свой ужас перед любой фамильярностью, я сказала: «Да». Она любит все, что люблю я. Единственная разница между нами состоит в том, что она вышла замуж в восемнадцать лет и у нее двое детей, Доминик и Жиль, о которых она излишне много говорит. Она обожает своего мужа, который сейчас на фронте, и ужасно страдает от разлуки с ним. Эти признания были высказаны в связи с книгой, которую она мне привезла, – «Песнью Мира». Я спросила:

– Это роман?

– Нет, эссе. Но уверяю вас, в книге говорится о любви больше и лучше, чем в любом романе. А главная мысль Менетрие заключается вот в чем: как чистый звук таится в крике, так и чистая любовь присутствует в инстинкте, из которого достаточно ее освободить.

– О, тогда мне нужна именно эта книга!

Она со смехом спросила:

– Почему же?

– Потому что я так боюсь своих инстинктов, что рискую задушить их на корню.

– Никогда не делайте этого! Напротив, учитесь пользоваться своими инстинктами, не теряя главного ориентира.

– Это звучит противоречиво.

– Надеюсь, эта книга поможет вам во всем разобраться. Я ведь очень близко была знакома с Менетрие в те времена, когда еще не вышла замуж и жила в Париже. Он похож на свои произведения, разве что моложе духом и не так серьезен, как они. А иногда бывает и просто фривольным.

– А он красив?

– Нет, в общепринятом смысле совсем некрасив. Но если говорить о «феномене Менетрие», в нем есть особая красота, которую может разглядеть лишь тот, кто умеет видеть. Взгляд у него чудесный… Вы читали «Девственниц в могиле»? Я спрашиваю потому, что в этой книге есть персонаж, для которого он кое-что взял от меня.

– Он женат?

– Да, вот уже пять лет, на Фанни Перье; она скульптор, довольно известный.

Я спросила у Эдме Реваль, вращалась ли она в литературных кругах, живя в Париже.

– Мой отец был издателем, – ответила она. – Он принимал у себя многих писателей, но Кристиан приходил к нам ужинать, только когда в доме не было гостей. Он не переносит шумных сборищ. Впрочем, когда он появляется в обществе, все готовы слушать только его.

– А вы не боялись, выходя замуж, что будете тосковать по Парижу?

– Я думала, что буду тосковать. Но я ошиблась. Если бы вы знали, как это чудесно – счастливый брак!

– И в чем же тайна такого брака?

– Это я вам расскажу, когда мы с вами сойдемся поближе.

19 октября 1916. – Впервые после долгого перерыва я снова попробовала писать стихи. У меня появился замысел, который я считала прекрасным, но не смогла как следует его выразить.

Надгробия семей, прекрасные могилы,
Пробудитесь без слов вы за чертой.
Подайте мне пример любви святой,
Неуязвимой, идеальной силы.

Без неурядиц, ссор и болтовни постылой,

Вдали от войн, побед с их суетной тщетой,
Недвижные, объял вас сон святой,
Всесильны вы в тиши, во мгле часовни милой.

Вы удаляетесь в незыблемый покой,

Вы возлежите, и рука сплелась с рукой,
Борзая странная вам чресла прикрывает.

Плоть обращается в бесстрастный мрамор плит.

Меж изваяниями белый меч лежит:
Что разделяло вас, то вас объединяет.[40]

Сперва я намеревалась показать этот сонет Эдме Реваль, но теперь не решаюсь. Мои стихи неуклюжи и глуповаты – увы, как я сама!

20 октября 1916. – Визит Эдме. Она прочитала мне несколько писем своего мужа, очень трогательных – не по стилю, но по глубине чувств. Во-первых, это его патриотизм, здравый, всеобъемлющий; затем, его вера: сразу виден человек, для которого христианство – живая религия, человек, «который знает, что в ней истина»; ну и, наконец, любовь к жене. Ах, как я мечтаю о том, чтобы мой муж когда-нибудь говорил обо мне с такой преданной любовью! Я спросила у Эдме:

– Неужели вам сразу удалось достичь этого идеального взаимопонимания?