Земля обетованная

Лестер любил глухие улочки. Они напоминали ему Тэрстон дней его детства. Магазинчики, торгующие всевозможными мелочами, пришедшие в полный упадок лавчонки, лавки, которые являлись к тому же минифабриками, лавочки, где торговали личности в допотопных сюртуках, защищенные панцирем неприветливости, лавчонки, где вы могли купить металлический лом, или скобяной товар, или партию унитазов, или уцененные обои, или ушедшие из жизни шелковые чулки, или домашних животных, рыбок и птичек и корм для них. Этот район в западной части Лондона был весьма непригляден, и Лестер здесь никому в глаза не бросался.

Он работал на человека по фамилии Лачфорд, у которого в этих краях было несколько игорных лавок. Лестер познакомился с ним в одном доме, где они с Мерлином очутились после ночи, проведенной в шикарном кабаке, в тот короткий отрезок времени, когда он сопровождал Мерлина во всех его увеселительных эскападах. Лестер был настроен благодушно и широкой рукой включил Лачфорда в избранное общество, которое моментально образовывалось вокруг Мерлина, где бы он ни появился. На девочку Лачфорда это произвело большое впечатление, и Лестер услышал от него ни к чему не обязывающую фразу: «Если я могу быть вам чем-нибудь полезен», которая, однако, принесла ощутимые плоды на той же неделе, когда Лестер снова встретился с ним и снова оказал ему небольшую любезность.

Помещение, где Дуглас монтировал фильм, находилось в Хаммерсмите; работая там, Лестер столкнулся на улице с Лачфордом — на этот раз умышленно — и уронил в разговоре, что был бы не прочь найти себе занятие, чтобы заполнить свободные часы. Он хотел бы «присмотреться» к букмекерскому делу, набраться немного опыта… учиться, да еще получать за это денежки — что может быть лучше… Мерлин? Мерлин прекрасно. Как никогда!

Поначалу дела у Лестера шли совсем неплохо. Признавая за ним долю участия в создании фильма, Дуглас оставил его на работе, и он аккуратно ходил в монтажерскую, где в самой крошечной комнатушке, какую он когда-либо видел, были навалены километры и километры черной, вьющейся, пахнущей лакрицей кинопленки, намотанной на бобышки и ворохами лежащей на ручных машинах в ожидании, пока ее разрежут диковинной бритвой и склеят куски специальной клейкой лентой. С пленкой можно вытворять все что угодно, с омерзением думал Лестер. Человека можно как хочешь представить, достаточно подстричь здесь да подрезать там. Можно из одного и того же человека сделать и умника, и законченного кретина — все зависит от того, как порезвиться с пленкой. Можно взять кусочек оттуда и кусочек отсюда и представить так, будто они сняты подряд; можно подыскать места, где этот человек полностью противоречит себе, можно вырезать все места, где он выглядит подхалимом — что с ним в жизни довольно часто бывает; можно снабдить какое-то место музыкой, отчего оно станет куда интересней, или насовать в него кусочки с чужой речью, отчего оно станет более многозначительным. Одно сплошное надувательство. Лестер ясно видел это, и ему было тошно. Ему хотелось, чтобы фильмы были подлинными!

Но он терпел, рассчитывая приобрести опыт работы и еще — что уж там скрывать — ради постепенно слабеющей надежды снова наладить отношения с Мерлином через Дугласа. Однако Дугласу, судя по всему, было наплевать на Мерлина. Казалось, он даже не задумывался над тем, что из знакомства с Мерлином можно кое-что извлечь. Лестер ничего не мог понять. Не похоже было, чтобы Дуглас так уж хорошо зарабатывал — по нему, во всяком случае, сказать этого было нельзя. Жил он в однокомнатной квартирке размерами поменьше даже лестеровской; одевался так себе, свободное от работы время тратил на то, чтобы посидеть у Мэри или сходить куда-нибудь с Джоном. В общем, житуха незавидная.

Никакого напора, никакого натиска, с раздражением думал Лестер.

И все ж таки удача сопутствовала Дугласу, отчего Лестер и продолжал ходить в монтажерскую, а потом шел в свою игорную лавку, петляя по столь милым его сердцу грязным улочкам. Там он мог беспрепятственно играть роль человека (а о такой роли он давно мечтал), который знакомится с тем, как ведутся дела, чтобы осуществить в будущем какой-то свой проект, и вовсе не заинтересован в своей еженедельной получке.