Земля обетованная...

Вскоре у Хаима уже не было ни малейшего сомнения, что инженер Гордон коммунист и что это мужественный человек. Как выяснилось в процессе разговора, Гордон, оказывается, знал о контрабандном ввозе оружия Экспортно-импортным бюро Симона Соломонзона, знал о жестоких расправах над рабочими, чинимых Давидом Кнохом и штерновской шайкой над каждым, кто казался им ненадежным хранителем их тайн. Доходили до него и иного характера слухи, но все это были слухи. Однако то, что рассказал ему Хаим о конспиративном сборище сионистов и особенно о сборище в кабинете Соломонзона, на котором с циничной откровенностью говорилось о контактах, установленных между сионистскими вожаками и нацистскими правителями «третьего рейха», и, наконец, его рассказ об убийстве в кабинете Соломонзона Майкла, посланца из Вашингтона, — все это поразило Гордона.

— Постарайтесь припомнить подробности, — сказал он, пристально глядя Хаиму в глаза. — Это очень важно, поверьте…

И Хаим рассказывал, ничего не утаивая. Он верил этому человеку не только потому, что его привел Моисей, но и потому, что инженер Гордон был очевидцем трагической гибели «трансатлантика». Хаим понимал: эти сведения о деятельности шайки Соломонзона нужны не только инженеру Гордону, но и его друзьям-коммунистам в их борьбе с сионистами для публичного разоблачения их преступлений.

Об этом Хаиму поведал Гордон.

— Вы понимаете, что после этого вам оставаться в Палестине невозможно. Штерновцы легко догадаются, кто передал нам эти сведения, и вас обрекут на смерть. Поэтому в киббуц вам уже возвращаться не придется. Не исключено, что не сегодня, так завтра туда снова пожалует сподвижник Соломонзона и на этот раз, конечно, не для уговоров. Корабль, на который мы можем доставить вас и вашего друга, отплывает только послезавтра. Подобная оказия не часто бывает у нас. Пароход идет в Констанцу. Другой возможности у нас пока нет. Однако я думаю, что из Констанцы вы сумеете добраться до теперь уже Советской Бессарабии.

Гордон объяснил Хаиму, что в день отплытия парохода к порту Тель-Авив их подвезет Моисей и познакомит с товарищем Ахмедом.

— Ахмед проведет вас на причал и передаст матросу. Пароход, кстати, румынский. Люди там надежные. И не исключено, что они помогут вам перебраться из Румынии в Бессарабию… Вот, пожалуй, все. О некоторых мерах предосторожности позаботится товарищ Моисей. Он же снабдит вас и небольшой суммой денег. К сожалению, в этом отношении наши возможности весьма ограниченны… Мне остается пожелать вам счастливого пути и поспешить по своим делам…

Уходя, Гордон попросил Моисея, закончив приготовления к отъезду Хаима и Эзры, прийти в условленное место. Не теряя ни минуты, Моисей принялся за дело. Он достал из кармана завернутую в газетную бумагу тоненькую пачку денег и передал ее Хаиму со словами:

— Для пассажиров третьего класса на пароходе найдется буфет… Пировать будешь дома, а до Констанцы должно хватить и этих денег… Дальше? Придется затягивать пояса!

— Ничего, обойдемся! Свет не без добрых людей, — бодро ответил Хаим. — Не так ли, Эзра?

— Эзра имеет руки… Будет хлеб и для хавэра Хаима и для Эзры!

— Все то, что ты говоришь, Моисей, мелочи… Меня беспокоит другое, — заметил Хаим. — В киббуце наш Арье Херсон поднимет тревогу! Куда делась машина и киббуцники?

— Не тревожься, Хаим, все продумано… Я тут организую небольшую поломку крестовины у своего грузовика, отбуксирую его в ремонтную мастерскую и дам знать управляющему… А новую крестовину найдут не сразу. В этом я уверен. Что касается тебя и Эзры, скажу: вернулись в киббуц на рейсовом автобусе… Ночью никто не хватится, да, пожалуй, и завтра утром не сразу станут вас искать. В крайнем случае Арье Херсон пришлет кого-нибудь ко мне в мастерскую узнать, что с вами стряслось. Но откуда мне знать, куда вы запропастились? Уехали на автобусе, и весь сказ. Пусть себе ищут… Вот так. А сейчас я побегу. Скоро меня не ждите, но ночевать приду. Так и скажите моей тетушке.

Под вечер пришла тетя Дора. Она знала, что у нее заночуют гости.

— Сейчас я вас накормлю, постелю что-нибудь под ваши бока, а сама пойду себе ночевать к одной знакомой. Она тоже с Одессы! Так что вы догадываетесь, как мы с ней хорошенько поработаем языками! Вспомнить у нас, слава богу, есть о чем!

Накормив и устроив гостей на ночлег, тетушка Дора сказала Хаиму:

— Передайте Масейке, что на полу в прихожей стоит чугунчик с жарким… Он любит. Ну, я пошла.

Дверь закрылась. Хаим задвинул задвижку, и сразу в комнате наступила тишина. Огня не зажигали, и потому казалось, что вместе с темнотой, как коварное живое существо, бесшумно вползла тревога.

Пробило одиннадцать.

На улице все стихло. И в комнате отчетливо послышался мягкий ход стареньких стенных часов, жужжала муха, ударяясь в оконное стекло.

Двенадцать!

Эзра дремал, сидя на стуле. Пора бы ложиться, но Моисея все не было. «Что могло случиться? — думал Хаим. — Когда придет он? И придет ли вообще? А если его схватили? Как быть им, сидящим в этой комнате, как в мышеловке. А послезавтра в порту их будет ждать товарищ Ахмед… Как они узнают его?»