Земля обетованная. Пронзительная история об эмиграции еврейской девушки из России в Америку в начале XX века

Мы были бездомными, бесприютными, без друзей и в незнакомом месте. Денег едва хватило бы на то, чтобы продержаться в путешествии, на которое мы надеялись, и которого ждали три долгих года. Мы прошли через многие страдания, чтобы произошло воссоединение, к которому мы так стремились, мы готовы были и дальше страдать, ради того, чтобы оно свершилось, и расстались с теми, кого мы любим, с местами, которые были нам дороги, несмотря на то, что нам пришлось там пережить, мы были убеждены, что больше никогда их не увидим – всё ради одной заветной цели. С большими надеждами и в приподнятом настроении, за которыми скрывалась грусть расставания, мы отправились в наш долгий путь. И вот нас внезапно подвергли основательной проверке, удар пришёл, откуда мы меньше всего ждали, ведь мы были уверены, что по эту сторону границы нам ничего не угрожает. Когда моя мать достаточно пришла в себя, чтобы что-то сказать, она начала спорить с жандармом, рассказывать ему нашу историю и умолять его проявить милосердие. Дети были напуганы, и все, кроме меня, плакали. Мне просто было интересно, что произойдет дальше.

Тронутые нашим горем, немецкие офицеры дали нам лучший совет, который могли. Нам нужно было сойти с поезда на станции Кибарт с российской стороны и обратиться к некому господину Шидорскому, который мог помочь нам продолжить путь.

Письмо продолжается:

Мы в Кибарте, на вокзале. Даже в том месте я замечала и запоминала наименее важные детали. Как носильщик – уродливый, ухмыляющийся человек – таскал наши вещи и складывал их на пол в южном углу большой комнаты; как мы сели на небольшой диван рядом с вещами, жёлтый диван; как сквозь стеклянную крышу лилось столько света, что нам приходилось прикрывать глаза, потому что в вагоне было темно, и глаза болели от плача; как помимо нас в помещении было всего несколько человек, я начала их считать и остановилась, когда заметила знак над головой пятого человека – маленькой женщины с красным носом и прыщом на нём – и попыталась прочитать надпись на немецком языке с помощью русского перевода под ней. Я всё это заметила и запомнила, как будто в целом мире мне больше не о чем было думать.

В письме выражается благодарность доброте господина Шидорского, который стал нашим спасителем. Он предоставил моей матери пропуск в Эйдткунен*, где была немецкая пограничная станция, и его старший брат, председатель известной ассоциации помощи эмигрантам, организовал нам въезд в Германию. Во время переговоров, которые длились несколько дней, добрый человек из Кибарта развлекал нас в своём собственном доме, хотя мы и были жалкими эмигрантами. Братья Шидорские были евреями, но их имя не по этой причине с любовью вспоминается в моей семье уже пятнадцать лет. Перейдя на сторону Германии, мы влились в поток многих других эмигрантских групп, следующих в Гамбург и другие порты. Мы являли собой довольно несуразное сборище с большими наивными глазами, нелепыми тюками, которые мы сжимали в объятиях, и сердцами, устремлёнными к Америке.

Письмо к моему дяде точно описывает каждый этап нашего беспокойного прогресса. Вот пример одной из многих сцен, которые я записала: