Земля обетованная. (Сборник)

- Ты когда-нибудь слышал стадо несущихся быков? - потребовал Морган. - Земля трясется, как при землетрясении. Окна вылетают в домах, расположенных даже в полукилометре от стада. Когда жители почувствуют, услышат и увидят, что происходит, они покинут свои дома, как пчелы, вылетающие из улья. У тебя будет достаточно времени. Кроме того, это именно то, что я и так собирался сделать. И ничего больше. Хочешь, чтобы я заработал деньги или просто ушел с ними?

Шайнин Вэлли посмотрел на свои длинные, бескостные пальцы, сжимающие оловянную кружку. Он причудливым образом переплетал их друг с другом, словно плел сложное венерианское предложение на языке жестов, чтобы помочь себе принять решение. Через секунду кивнул и поднял голову, а его глаза скрыл поднимающийся столбик пузырьков.

- Отлично, - наконец, сказал он. - Значит, я могу на тебя рассчитывать?

Морган встал и отодвинул стул.

- Конечно, я все сделаю, - ответил он. - Но по-своему.

Шайнин Вэлли опять уткнулся в поднимающиеся пузырьки. И издал гортанью звук венерианского моря, накатывающего на каменистый берег.

- По-твоему, - согласился он самым мягким голосом.

Харвестеры - безмозглые ангелы разрушения. Они выглядят, как керубы[6], величественные бородатые керубы из ассирийских легенд, огромные, с телом быка, большими львиными головами и густыми, курчавыми ассирийскими бородами. Надбровные дуги покрыты звукочувствительными усиками, и они воспринимают звук не хуже сонара. Любое отклонение от нормального звукового фона обращает их в ужасное, сметающее все на своем пути бегство.

У хорошего исследователя не бывает опасных путешествий, вспомнил Морган старую пословицу и истолковал ее, как: избегай неожиданного. Новые миры таили в себе слишком много неожиданностей. Первая вода, выпитая Морганом на Локи, казалась пригодной даже после проведения всех химических тестов, но вызвала двухнедельный жар из-за нового вируса, который наука смогла классифицировать... гораздо позже, лишь после его обнаружения. Вирус проходил через фарфоровые фильтры, выдерживал кипячение, противостоял всем стандартным очистительным химикатам и так сильно выходил за привычные рамки, что экстраполяция не помогла - если не экстраполировать до бесконечности, но тогда все новое останется за бортом.

Как и Харвестеры. Был способ управлять ими. Его знали немногие, и еще меньшее количество обладало молниеносной реакцией, чтобы воплотить его в жизнь.

Затаившись в засаде, Морган едва осмеливался дышать. Он был почти, как камень. Но не совсем - это стало бы ошибкой, поскольку он все же не являлся камнем, а без естественной врожденной маскировки не мог надеяться сымитировать полную неподвижность. Но Морган всеми чувствами воспринимал природный ритм и движение темного леса вокруг, звезд над головой, время сна и время пробуждения флоры и фауны Локи, и медленно, постепенно погружался в совершенную, динамическую пустоту идеальной гармонии с миром природы.

Морган опустошил свой разум. Он не просто ждал. Ультразвуковой пистолет был готов в любой момент выстрелить. Морган запомнил положение пасущегося стада Харвестеров, направление ветра, который дул в лесу и над ним. Стадо сонно паслось, едва заметно передвигаясь в темном лесу долины перед ним. Потом животные замерли, наверное, заснув под звездами. Морган сел на корточки в звенящей тишине, позволил кончикам пальцев дотронуться до мха и послать в мозг слабые вибрации.

Один раз Морган пошевелился, зашуршав сухими листьями, как конфетти, и передвинулся туда, где пробивающийся звездный свет лучше маскировал его. Он сам не понял, чем второе место было лучше, пока не ощутил ритм Локи.

Морган уже вступал с таким количеством миров в эту духовную и одновременно физическую связь, что легко ощутил пульс жизни планеты, открывшей путь для перехода между живым миром и живым человеком. В тот момент ему показалось, что вся планета Локи спала и не знала о его присутствии. Только он припал к земле в идеальной согласованности с вращающимся миром. Моргану вряд ли нужно было смотреть на темный осциллоскоп, устройство, при помощи которого он проверял свою согласованность с окружающим. Чувством более сложным, чем зрение, он знал, что все идеально. Дрожащая зеленая линия на табло осциллоскопа преобразовывала ночные звуки Локи в нечто видимое. Вторая линия, периодически пересекающая с первой, показывала его собственную активность. Разумеется, ни один человек не мог сделать так, чтобы обе линии сливались воедино. По крайней мере, пока был жив.

Разум Моргана, освобожденный от крутящихся воспоминаний, позволил всплыть старым образам. И носит он вращающийся шар, вспомнил Морган строчку из давно забытой книги. Мертвец, облаченный во вращающийся мир. Сейчас Морган носил Локи, но не в том смысле, о котором писал поэт. Это придет позже. Когда-нибудь, где-нибудь, в каком-то мире, чье название даже еще неизвестно, он вступит в брак с вращающимся шаром, а затем зеленые линии задрожат и сольются воедино.