Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

– Вижу – даже румянец на щёчках появился, – улыбнулся я. – Только не отвлекайтесь от этого целебного занятия, а я даже покормлю вас с ложечки. Рекомендую что-нибудь солёненькое…

– Можно рыбные консервы? – спросила моя собеседница. – Это не очень сложно сейчас? А на десерт бы сгущённого молока с булочкой!

Проблем с консервами не было никаких – ящики с ними находились в одной из гостевых кают, и я захватил сразу целый десяток банок – чтобы не ходить дважды. За хлебом и булочками же пришлось идти на камбуз, где бессменно главенствовал наш кок, который встретил меня очень даже подозрительным взглядом – ждал, похоже, или выговора, или очередного ночного задания. Узнав, что у единственной девушки на судне наконец появился аппетит, этот плотный верзила в белоснежном халате и совсем уже ослепительно белом (просто глазам было больно смотреть!) колпаке неожиданно широко улыбнулся и стал торопливо уставлять поднос всяческими яствами: помимо свежих булочек и хлеба, нескольких видов фруктовых джемов, сливочного масла, орехово-шоколадной пасты и ещё горячего печенья, на нём появились также слегка размоченные очень аппетитного вида сухофрукты (чернослив, урюк и изюм), а также жестяная литровая консервная банка с апельсиновым соком. Пройти с этим грузом на большом подносе в апартаменты мне оказалось нелегко – палуба то и дело наклонялась под углом в тридцать с лишним градусов, то в одну, то в другую сторону – благо, что служебные коридоры были очень узкими, и всегда можно было прислониться плечом к любой из стен. Когда я наконец вполне даже успешно добрался до своей спальни и поставил поднос на кровать, моя помощница глянула на всё это изобилие и даже покачала головой:

– Николай Александрович, я, конечно, помню, что вам нравятся упитанные девушки, но мне бы очень хотелось, чтобы вы и дальше могли носить меня на руках…

– Мне кажется, что здесь ещё имеется некоторый резерв, – улыбнулся я, пристраиваясь рядом с подносом так, чтобы он оказался между мной и моей помощницей. – И будет весьма разумно его использовать…

Прерывать работу девчонке я не позволил – чтобы она не смотрела на качающиеся стены спальни и, когда открыл первую банку с рыбными консервами (взяв из ящика прикроватной тумбы, в которой было ещё много чего полезного, универсальный нож со многими лезвиями), стал буквально кормить её с ложки: сначала давая откусить хлеба, а потом протягивая ложку с очередным кусочком рыбы.

– У вас это здорово получается, – заметила моя помощница, улучив паузу между двумя очередными порциями. – Словно уже много раз приходилось подобное делать!

– Я вырастил двух детей, Наташа, – мягко напомнил я и, невольно вздохнув, добавил. – А теперь, похоже, взял на воспитание ещё двоих, но уже более-менее взрослых…

– Вас это пугает, Николай Александрович? – чуть улыбнулась моя собеседница, и я заметил на её щеках лёгкий румянец. – А как вы смотрите насчёт воспитания ещё двух-трёх, но уже с младенчества?

– Учитывая, что мои взрослые дети не торопятся делать меня дедушкой… – чуть улыбнулся я, подавая собеседнице очередную ложку. – Пожалуй, следует обдумать и такой вариант…

– Следующую ложку, пожалуйста, вы сами, Николай Александрович! За меня… – проговорила девушка, оглядываясь по сторонам в поисках салфетки (мне пришлось на секунду поставить банку с рыбными консервами на поднос и вынуть салфетки всё из той же прикроватной тумбочки). – Кстати, разве решение уже не принято?

– Предварительное, – отозвался я, очень даже ловко прикладывая салфетку к очаровательным губкам своей собеседницы. – Переходим к булочкам? Со «сгущёнкой», джемом или орехово-шоколадной пастой?

– И с тем, и с другим, и с третьим… – рассеянно отозвалась моя помощница (морская болезнь теперь, похоже, была напрочь забыта). – И что-то из всего этого можно и без булочек…

Мне пришлось пройти в ванную комнату, чтобы сполоснуть нож после рыбных консервов, по пути захватив из стенного шкафчика и пару бокалов для сока. С банкой сгущённого молока девушка справилась и без моей помощи, а потом совсем неплохо попробовала булочки со всеми тремя джемами в сочетании со сливочным маслом – сказался длительный пост со вчерашнего ужина. Правда, и волнение стало поменьше – ветер, как доложил мне по рации капитан, начал стихать, и качка теперь была лишь преимущественно на мертвой зыби. По просьбе своей помощницы, я сходил в её каюту за брючным костюмчиком бежевого цвета и кроссовками – расхаживать на каблуках по палубам судна в штормовую погоду было бы не самым умным занятием.

– Вы можете предложить мне одну из ваших отутюженных белых рубашек, Николай Александрович, – заметила Наташа, после секундного колебания откидывая одеяло и усаживаясь на край кровати. – А потом помочь мне одеться…

Рубашку я принёс из гардеробной и, когда положил её на кровать, моя помощница с готовностью поднялась – подразумевалось, по всей видимости, что я должен прежде снять с неё одну, успевшую помяться рубашку и одеть другую.