Земля перестанет вращаться

— И это ненормально, Клавочка, — Арсений взял ее руку в свою. Неприятное прикосновение. Холодное и шершавое. Петровская выдернула ладонь и сунула ее в карман. — Когда Лариса отправилась в «Черную дыру», я изучил ее дело еще раз. Оно было шито белыми нитками. Но я так хотел ее засадить. Тем более после того, как она проломила мне череп.

— Ее арестовали не менты, а ты. Она сопротивлялась.

— Да. Дралась, как тигрица. Кричала, что невиновна, и проклинала меня. Был у Лары на меня зуб. Подкатывала она ко мне, как и ко многим твоим ухажерам, да я отказал ей во внимании.

— Она ненавидела тебя. Люто. Предполагаю, что сохранила это чувство, пронеся его сквозь время. Так что готовься. Если Казачиха выйдет, она тебя отправит к праотцам.

— А тебя? Ты ее сдала. Ты на нее наговорила ментам. Сколько выдумала всего? Я читал протоколы… Ты не просто свои грехи на нее перекидывала, ты еще и выдумывала их. Ваша домоправительница, она же любовница Андрея Геннадьевича, что сменила Риту, как ты сказала, была убита Ларисой. Якобы она ненавидела ее и ревновала… Но были свидетели ее смерти. Риту засосало в воронку. И ей никто не смог помочь. Я это знаю, потому что тогда держал руку на пульсе.

— Не знаю, что Лариса сделает со мной. Но точно не убьет. Попробует заставить меня ответить за все грехи, да только срок давно истек… А за последние тридцать лет я и мухи не обидела.

— Тебя могут разорвать.

— Кто?

— Люди.

— Какие еще люди…

— Едва история Казачихи станет достоянием общественности, так на тебя начнется охота. Про суд Линча слышала? Конечно, да. Мы же проходили это в школе. Казнь без суда и следствия человека, подозреваемого в преступлении.

— Не те времена, — отмахнулась Клавдия.

— Увы и ах. Потому что сейчас умами обывателей заправляют средства массовой информации. А история Казачихи тянет на сенсацию. Думаешь, почему я обнулил счет своей жены и вбухал все деньги в строительные работы? Нам нужно замести следы. Больше тебе, но и мне тоже. Это тебе нечего терять, ты одна, а у меня дочка… Я должен остаться чистым после всего дерьма, в которое сам себя макнул, пусть и с твоей подачи.

— Я ни к чему тебя не склоняла.

— Ты манипулировала мной. И я бы сказал, что не понимаю, как тебе это удавалось, если бы до сих пор не находился под твоим гипнозом. Не понимаю, что в тебе такого… Честно! Да, интересная, фигуристая, до сих пор привлекательная, но не волшебная. Нет у тебя магической пыли, которую можно сдуть на лицо того, кого хочешь околдовать, и он твой с потрохами. Баба, как баба. Но я до сих пор твой раб. Честно скажу, когда ты позвонила после стольких лет, я побежал на свидание с мыслью о том, что пришел мой час. Ты поняла, как была не права, когда меня не замечала…

— Сеня, обернись, — прервала его Клава.

— Чего?

— Бомж, которому я сотку дала, сюда направляется.

— И хрен с ним. Будет бузить, получит по тыкве.

— Я подойду к нему. Мелочи у меня нет больше. Порадую его тысячей.

— Не купишь ты его молчание и десяткой тысяч. Как только нагрянут журналисты или просто любопытствующие, сольет любую информацию за минимальное вознаграждение.

— Это я понимаю. — Клава поднялась с бревна. — Но на кладбище я даю смотрителю деньги. А этот Федя, считай, его коллега.

— Он не ухаживал за могилой. Просто обитал там, где погиб твой сын.

— Мне этого достаточно.

Клавдия направилась к бомжу. Тысячную купюру держала в руке, чтоб он видел. А то бросится еще. Физических увечий она не боялась. Клава справилась бы и с мужчиной, превосходящим Федю в размерах. Но боялась запачкаться.

— Это тебе, — сказала Клава, протянув ему деньги. — Спасибо, что ты присматривал за местом.

— Я был домовым, — сказал Федя.

— Жаль, что тебе пришлось покинуть убежище.

— Это все твой заморыш виноват. Кто он тебе?

— Давний друг… Моего отца. — Клава обернулась и посмотрела на Сеню. Он сидел в напряженной позе. Как пес, охраняющий дом. — Ты вот про призраков говорил. Что в виду имел?

— Неупокоенные души убиенных Казачихой людей блуждали по развалинам. Не только я, многие чувствовали призраков.

— Если ты из Матвеевки, то знаешь, что в доме погиб мой сын.

— Да. Я даже его помню. Шустрый был пацан, хоть и пухленький. Его душа упокоилась. Не переживай…

— Хорошо, — выдохнула Клавдия. И как-то ей спокойнее стало. Хотя ни в каких призраков она не верила. Если бы они существовали, то донимали бы ее, а не блуждали по руинам сгоревшего дома. — Я вернусь к спутнику своему. Не против?

— Клав, а как Лариска? Жива ли?

— Не знаю, — соврала она.

И зашагала прочь. Бомж Федор, в руках которого оказалась довольно крупная купюра, тоже медлить не стал. Развернулся и припустил в сторону дороги. Там имелся магазинчик, где он как минимум мог купить сигарет.

Клава вновь уселась на дерево. Было жестко. Если бы не комары, она бы сняла кардиган и подложила под зад.

— Давай уедем уже отсюда? — предложила она Сене. — Или хотя бы уйдем.

— Сразу, как только договорим.

— Что тебе еще узнать хочется? Я же во всем тебе созналась.

— Как ты смогла остановиться?