Земля плоская. Генеалогия ложной идеи

За несколько десятилетий до трехсотой годовщины открытия Колумбом западных земель Вольтер в своем «Опыте о нравах» сожалеет о том, что жители Флоренции предпочитают хранить память об Америго Веспуччи, человеке, не заслуживающем, на его взгляд, «никаких почестей за то, что в 1498 году он оказался в составе эскадры, прошедшей вдоль бразильских берегов», тогда как Колумб пятью годами ранее «проложил путь всему миру»262. В XVI веке Колумб, судя по всему, действительно менее известен, чем Веспуччи. О нем умалчивает Коперник в своем труде «О вращении небесных сфер» (De revolutionibus orbium cœlestium): говоря об «островах, обнаруженных в наше время правителями Испании и Португалии», польский ученый упоминает лишь Америку, «названную так в честь открывшего ее капитана»263. Есть еще один признак того, что по крайней мере в первые десятилетия XVI века у этих двух событий был неодинаковый резонанс. Тогда многократно публиковалось письмо, озаглавленное «Новый Свет» (Mundus novus), в котором Веспуччи сообщает, что открыл для Португалии земли и это не Индия и не просто неведомые острова, а совершенно новый мир. Аналогичное по значимости письмо Луису де Сантахелю, казначею католических королей, с донесением об открытии, предположительно составленное Колумбом в 1492 году (и впервые опубликованное в 1493‐м), в то время не получило широкого распространения264.

Вольтер оказался причастен к переписыванию истории этих открытий во второй половине XVIII века. Именно тогда «о Веспуччи забывают», – как отмечают Бартоломе и Люсиль Беннассар, специалисты по Испании и Новому Свету, – а Колумба делают «мифическим персонажем», коим он отчасти является по сей день. Авторы обращают внимание, что момент совпадает с началом «треугольной торговли» и одновременно быстро развивается литература о мореплавателе265. Постепенно Колумб становится олицетворением триумфа Нового времени, архетипической фигурой смелого первооткрывателя, позволившего изгнать из западного мышления замшелые теории, характеризующие средневековье, в особенности Испанию с ее засильем инквизиции, символом которой становится вера в плоскую Землю.

I. Христофор Колумб: страсти по герою

С приближением четырехсотлетия открытия Америки (1892) во Франции разворачивается необычная и жесткая конкуренция, связанная с памятью знаменитого генуэзца. За некоторое время до этого, в 1866 году, кардинал Донне, архиепископ Бордо, пишет письмо папе Пию IX – оно сохранилось в епархиальной библиотеке города – и просит его «поднять дело Христофора Колумба», надеясь добиться беатификации мореплавателя.

Даниель Фабр, изучивший обстоятельства этого шага, считает, что Донне – один из активных участников «группы давления», которая в преддверии церковного собора 1869 года пыталась добиться признания того, в чем видела истинное «апостольство Христофора Колумба»266. Движение это ориентировалось в основном на труды ревностного католика Антуана Розелли де Лорга, адвоката по образованию, знатока Америки, и на тексты не менее ревностного его читателя Леона Блуа, чьи умозаключения Фабр излагает в своем исследовании.

В 1843 году Розелли начал публиковать первую апологию генуэзского мореплавателя, «Крест в двух мирах» (1845), а затем, в 1853 году, по просьбе папы Пия IX взялся за написание полной биографии, опубликованной в 1856 году и получившей название «Христофор Колумб. История его жизни и путешествий на основе подлинных документов, найденных в Испании и Италии». Мы также обязаны ему работой «Сатана против Христофора Колумба, или О мнимом падении слуги Божьего» (1876), в которой автор признается, как нелегко нести знание о деле Колумба.

Розелли и Донне пытаются представить открытие Нового Света начинанием, вдохновленным божественной силой, и связать фигуру Колумба с Католической церковью. Не зря архиепископ Бордо представляет труд Розелли благим, восстанавливающим справедливость как в научном плане, – ведь нужно «исправить многие ошибки, преодолеть невольное забвение и умышленное замалчивание», – так и в религиозном, поскольку автор освещает «приоритет воззрений Церкви, хранящей нас своей прозорливостью и богатой деяниями», и одновременно показывает, что открытие «нового континента» (формулировка неверна применительно к территориям, открытым Колумбом) «явилось триумфом католического вдохновения» – на этом генуэзец действительно настаивает в своих записях. Церковь «услужливо протянула руку» тому, кого «отталкивали ученые, придворные, космографические общества»267, – мимоходом замечает кардинал. Через несколько лет Леон Блуа, которого, по всей видимости, впечатлило сочинение Розелли, погрузится в историю вопроса и продолжит борьбу за причисление мореплавателя к лику блаженных, а в 1884 году опубликует книгу «Провозвестник земного шара. Христофор Колумб и его будущая беатификация» с большим предисловием Барбе д’Оревильи. Название «Провозвестник земного шара» заимствовано у Розелли.