Земля плоская. Генеалогия ложной идеи

Бенассар также обратил внимание на то, каким сложным, а потому долгим оказалось появление научной исторической концепции, избегающей как огульных обвинений, так и восхваления. Это относится и к истории процесса над Галилеем, который веками использовали как для нападок на Церковь, так и для ее защиты, в конечном счете особо не интересуясь Галилеем и не заботясь об истине.

Заметную пользу принесли и работы Рафаэля Мандресси, посвященные истории анатомии и препарирования. Помимо того, что они попросту интересны, в них опровергается миф о средневековом запрете анатомирования:

Нередко утверждалось, что вскрытие умерших людей в средние века могло привести к отлучению от церкви. Угроза, конечно, страшная, но на самом деле на анатомов она вовсе не распространялась. Единственный найденный документ в пользу этого тезиса – «одной из неисправимых ошибок нашей культурной истории», как сказал Луи ван Дельфт, – декреталия Detestande feritatis350, изданная 27 сентября 1299 года папой Бонифацием VIII. Непонятно, как предписание, датируемое концом XIII века, могло повлиять на средневековье в целом; к тому же его содержание никоим образом не касалось анатомического препарирования. Декреталия, безусловно, выражала решительное противление понтифика расчленению трупов, но «ненавистная жестокость», «ужасный обычай», которому Бонифаций хотел положить конец, заключался в расчленении тел усопших, чтобы их легче было доставлять к месту погребения, если смерть наступила на значительном от него расстоянии351.

Detestande feritatis по отношению к препарированию сыграла такую же роль, что и Лактанций для идеи плоской Земли. Но Лактанций хотя бы сам в нее верил, пусть даже едва ли не в полном одиночестве. В обоих случаях использование единственного документа вне контекста позволяет с легкостью фальсифицировать историю.

Работая над нашей темой, мы изучали труды предшественников, но одновременно – с исключительным вниманием – все источники, будь то старые или современные, которые нам удалось найти. При этом нас поразил один момент, которому выше практически не было уделено внимания: с самых давних пор существует активное движение неприятия образованных элит и фигуры эрудита. Герои современной науки противопоставляют себя не только духовенству, не способному размышлять ни о чем ином, кроме заковыристых теологических вопросов, и не читавшему ничего, кроме Библии, причем не особенно вдумываясь: они также противники носителей знания, проповедников отвлеченных понятий, а также сильных мира сего. «Плебейские сыны» или «смиренный мореплаватель» – вымышленные фигуры, но они, несомненно, продолжают нравиться многим нашим современникам. Если говорить о Колумбе, то его образу придает остроту опала: мореплаватель, сошедший на берег в Кадисе, вернувшись из третьего путешествия, закован в кандалы и умирает в одиночестве и нищете, однако историки доказали, что он получил весьма солидное вознаграждение – меньше, конечно, чем рассчитывал, но заметим, что его недолгое заключение с августа по декабрь 1500 года было вызвано разногласием с католическими королями, которым не понравилась жестокость по отношению к аборигенам – пытки и обращение в рабство, практиковавшиеся испанскими войсками под его командованием, в частности на Гаити, причем еще во время второго путешествия352. Такой портрет плохо сочетается с романтическим образом смиренного и миролюбивого мореплавателя, будь он хоть вестником Провидения, хоть преданным душой и телом науке первопроходцем.