Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Большинство христианских церквей строилось на месте бывших языческих святилищ. Так и здесь – совсем рядом с княжьим теремом и церковью, около обрывистого берега Лукницы высился могучий камень, испещрённый какими-то неразборчивыми уже от времени рисунками (впрочем, приглядясь, Рогволод наверное, мог бы и различить, что это за рисунки и даже письмена, но времени приглядываться не было) с плоской верхушкой – явно древний алтарь.

Иппо швырнули к подножию камня. От его нарядной одежды осталось уже только одно воспоминание – грязно-белое рубище, лохмотья. Прелат впрочем, тут же начал вновь подыматься на ноги, горящий взгляд его остановил ринувшихся было к нему градских. Голос прелата вновь зарокотал:

– Неправедно вино, неправеден царь, неправедны женщины, несправедливы все сыны человеческие и все дела их таковы, и нет в них истины, и они погибнут в неправде своей; а истина пребывает и остаётся сильною в век, и живёт и владычествует в век века. И нет у ней лицеприятия и различения, но делает она справедливое, удаляясь от всего несправедливого и злого, и все одобряют дела её[7].

Но тут Блюссо, уже окончательно опомнясь от оцепенения, кивнул своим воям. Кто ударил прелата первым, Рогволод не видел, но кровь хлынула на камень потоком, и тело рухнуло в лужу крови, окрасившей рисунки на камне.

Почти сразу же следом за Иппо к камню швырнули и связанного князя Готшалка. Но князь – не священник, не навыкший к суровой жизни, он тут же извернулся и встал на ноги.

– Развяжи руки, Блюссо! – рыкнул он голосом, от которого у Рогволода ёкнуло в душе. Крепок был ещё князь Готшалк. – Убить хочешь – убей! В жертву принести хочешь – пусть так! Но дай мне хоть поединок!

Вои за спиной Рогволода еле слышно зароптали – с Готшалком и правда творили неподобное. Нет такого закона, чтоб вою, тем паче князю, не дать поединка. Рах только дёргал щекой и покусывал длинный ус, косясь на княжича – как тот скажет. А Рогволод ничего сказать не успел – Блюссо опередил:

– Не будет тебе поединка, вероотступнику, – холодно бросил он в ответ, и почти без замаха ударил копьём. Широкий серый рожон вмиг обагрился, роняя кровь на княжью кольчугу и одежду. Запрокинув голову, хлеща кровью из перерезанного горла, Готшалк рухнул поверх тела Иппо. А Блюссо оборотился и, окинув безумным взглядом полонённых Готшалковых воев, велел дружине:

– На меч их! Всех!

Рогволод содрогнулся и потряс головой, отгоняя воспоминания.

Блюссо.

Вот о ком помнить надо постоянно. Этот не остановится ни перед чем. Прелата Иппо убил, князя Годослава зарезал у алтаря, считай, в жертву принёс, даже и поединка не дал родственнику своему, шурину! Пленных воев перерезать велел…