Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

– А я уж думал, ты так и будешь всю жизнь в болотах кабанов гонять, – сказал он насмешливо. Рогволод несколько мгновений подумал – не обидеться ли? – но отцова усмешка была доброй, обижаться всё-таки не стоило. Князь же, словно ничего не заметив, продолжал. – Это могло бы сильно сыграть нам на руку, сын.

Рогволод на миг задумался.

Да.

Отец был прав.

Это и вправду было бы сильно на руку Полоцку. Отец – в Полоцке. Он, Рогволод, – в Велигарде. Эрик Анундссон, жених Гориславы, – в Свеарике… они могли бы стать хозяевами Волчьего моря и всего Севера. Тогда и бороться с Ярославичами будет легче. Тогда и Доля обратно поворотится к потомкам древних родов, упустившим поводья из рук после громких крещений Мешко, Иштвана, Владимира и Олафа Шётконунга.

– Каким образом я смогу это сделать? – сын остро и деловито глянул на князя. – У нас разве есть право на престол в Велигарде?

– Ты взаболь думаешь, что у Готш… – Всеслав на мгновение поперхнулся саксонским именем князя и тут же поправился, – у Годослава есть возможность сохранить престол? Ему бы жизнь-то свою спасти. А там… там уже вече будет решать, кто князем станет. Тебе надо показать себя в деле. Подружиться с людьми. А право… право найдётся.

Песня над озером давно смолкла, только приглядясь можно было разглядеть где-то далеко в сгущающихся сумерках длинный чёлн.

Огонь весело плясал надо водой, от озера тянуло сыростью, пробирая до костей. Впрочем, в Рогволожей дружине мало кто ёжился от холода – Рах набрал из полочан в дружину юному княжичу молодёжь, мало кто из воев и был-то старше Рогволода Всеславича хотя бы лет на десять. На пять – да, были. И только сам Рах Стонежич был старше всех – ему доходил четвёртый десяток.

Княжич натянул обратно сползший с плеча плотный суконный плащ, задумчиво пошевелил палкой в костре. Пламя вспыхнуло веселее, потянуло острым запахом от нанизанного на прутья вяленого мяса, зашипело кипящее сало, капая на угли, тонко пахнуло гарью.

У других костров гомонили вои; у княжьего было тихо, только трещали дрова в огне – рядом с Рогволодом у костра не было никого, только гридень Рах.

– Что мыслишь на завтра, наставниче? – спросил наконец Рогволод. – Поохотиться не мешало бы. Снеди в обозе вовсе мало, а до Велигарда путь не близок ещё.

Рах бросил на воспитанника испытующий взгляд, словно говоря – а точно ль ты про снедь для дружины мыслишь, Рогволоже Всеславич? Или просто поохотиться захотел, душу юную потешить? Но сказать ничего не успел – зашелестели рассекаемые волны, скрипнули вёсла, и на отлогую песчаную косу совсем недалеко от костра выскочил косо срезанным носом долблёный рыбацкий чёлн. Краем глаза Рогволод успел заметить, как у соседних костров едва шевельнулись вои – глянули на чёлн и тут же отворотились, завидев в нём всего двоих или троих. Вроде как даже и с ленцой шевельнулись, но княжич не обманывался – это ленивое движение мгновенно переросло бы в хищное и стремительное, завидь только вои, что ему, Рогволоду, угрожает хоть какая-то опасность. А раз безопасно, так чего и беспокоиться-то?

Первым с челна спрыгнул на берег, по щиколотку в воде, мальчишка лет десяти, потянул чёлн за борт, вытягивая его на берег. Следом ступила девушка – ей было не больше пятнадцати, косы падали на спину с обеих сторон головы. Подобрав тёмное суконное платье и длинную рубаху крашеного льна (в сумерках Рогволод разглядел даже вышивку по краю, но не мог различить самого узора) она ступила на песок. Рыбачка? В крашеном-то платье с вышивкой? Нет, Рогволод был далёк от мысли, что рыбачка не может иметь крашеного платья с вышивкой. Но рыбу в нём ловить?

Третьим из челна выбрался сгорбленный старик, сполз на песок, кряхтя, поворотился к костру, окинул сидящих у огня Рогволода и Раха, хитро усмехнулся.

– Занято наше местечко, – проскрипел он в сторону девушки. – Опоздали.