Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Рыбаки уплыли рано утром, едва рассвело, ещё солнце даже из-за окоёма не показалось – спешили снять из сетей утренний улов. Воротиться на место ночёвки они были не должны – их городец стоял где-то на закатном берегу озера.

Да была ли она, полно? Может, она и не человек вовсе, та, что делила с ним огонь сегодня ночью? Что ты, княжич Рогволод, знаешь о духах и богах этой земли, будь она трижды землёй твоих предков?

Кто здесь жил раньше, какой народ? Вальхи, галаты? Их нет теперь, они стали вендами – варягами, глинянами, рарогами, ваграми, редарянами. А их покровители? Духи, боги? Они-то на этой земле остались?

Вспомнилась слышанная когда-то и от кого-то вальхская легенда про Владычицу Озера. А если и тут? Может, эта Сванхильд-Боримира и есть здешняя Владычица Озера, хозяйка Зверина-моря, которой полтысячи лет тому вальхи бросали в озеро отрубленные головы врагов, а она, Владычица, даровала их вождям-риксам священный меч и свою любовь. А вместе с ними – и власть. Ибо тот, кто обладает женщиной-духом этой земли, тот обладает и властью над ней.

А чего ж? Вот сейчас подъехать к озеру, а там – она. Боримира. С мечом в руках. Прими, княже, меч, и меня тоже. А с ними и власть над этой землёй! Не затем ли приехал сюда, Рогволоже?

Княжич смущённо усмехнулся и толкнул коня пятками.

– Поохотимся, дружино! – бросил он через плечо.

Олень сиганул через поваленное бурей дерево – только мелькнуло белое пятно под хвостом. Кто-то из воев сзади затрубил в рог, олень прянул в сторону, вырвался из кустов на открытое место.

Рогволод, млея от восторга, приподнялся на стременах, вскинул лук, помедлил мгновение, выцеливая зверя и смечая ветер, и спустил тетиву. На бурой шее оленя расцвёл белый цветок – стрела ушла в плоть мало не по самое оперение. Огромный зверь споткнулся и рухнул в траву, забился, взмётывая копытами вырванные куски земли.

Княжич спрыгнул с седла, не глядя, подхватил поданное воем копьё, шагнул ближе. Рывком уклонился от удара копыта, шагнул ещё ближе и всадил копьё. Хлынула кровь, движения оленя стали слабее, беспорядочнее – он затихал. Княжич выпрямился, обтёр копейный рожон об оленью шерсть, поворотился к дружине. Вои улыбались – почти такие же мальчишки, как и сам княжич, они тоже любили охоту – хоть псовую, хоть соколиную, любую.

Княжич на мгновение замер, пытаясь понять, что случилось, что стало не так, как было, и почти тут же Рах выпрямился в седле и бросил отрывисто:

– Дым!

И правда, тянуло дымом, удушливой гарью. Запах, уже знакомый Рогволоду по сожжённому пожарами Варяжьему Поморью – восставшие варяги жгли церкви и саксонские бурги, которых в их землях при Готшалке появилось множество. Особенно у глинян, самой близких к империи.

– Что-то где-то горит, – сказали за спиной Рогволода. В другое время княжич фыркнул бы или съязвил что-нибудь в ответ на подобный глубокомысленный вывод. В другое время. Не сейчас.

Что-то непонятное не давало улыбаться – какое-то странное предчувствие. Что-то страшное вставало в полный рост за ближайшим лесом.

– Зычко, Нечуй, оленя приберите, – бросил он воям, вскакивая в седло. Поворотился к Раху. – Поехали, посмотрим, что там за пожар.

Горел, как и ожидал того Рогволод, саксонский бург. Оттуда доносились крики и звон оружия.

Княжич остановил коня на поросшем лесом взлобке, всмотрелся. Направо расстилалась синяя ширь Зверина-моря, слева почти к самой воде поступала высокая тёмно-зелёная стена сосняка. И на крутом холме высился бург – до него было не больше полутора перестрелов. Отличий от вендских городцов почти не было – дубовый частокол, глинобитные стены, тяжёлые камышовые кровли, прорезанные в невысоком валу ворота.

Пламя пылало над домами, стремительно пожирая уложенные на стропила связки камыша, вокруг бурга стремительно носились всадники, блестело в солнечном свете оружие.

– Кто это там воюет? – Рогволод почти незаметно нажал на слово «воюет», но этого нажима достало, чтоб вышло язвительно. – Понятно, что саксов бьют, но кто?

– Орлич! – окликнул стоящий рядом с Рогволодом Рах, и сзади протиснулся молодой вой, ровесник княжича. Привстал на стременах, вгляделся – глаза у Орлича были орлиные, потому и назвали так. Рах выждал несколько мгновений, потом спросил нетерпеливо. – Ну что там? Стяги видишь какие-нибудь?

– Вижу, – напряжённо ответил Орлич. – Стяг червлёный, с чёрной бычьей головой. Белое ещё что-то видно.

– Блюссо, – уверенно сказал Рах.

– Откуда он взялся? – удивился Рогволод. – Он же вроде как на данов в набег ушёл?

– Видимо, вернулся, – Рах прищурился, потеребил ус. – Вмешиваться будем?

– Зачем? – Рогволод мотнул головой. – Добычи там горсть, «блюссичи» и сами без нас справятся. За саксов заступаться? Не для того сюда шли. Да там уже почти и закончилось всё.

Рах коротко хмыкнул – Рогволоду показалось в этом хмыкании согласие.

– А как думаешь, Рах, – где тот городец, из которого наши гости вчерашние были?

Ответить гридень не успел – пронзительный вопль прервал его. Рогволод поворотился и увидел у берега, всего в половине перестрела знакомый челнок, и около него несколько человек.

Боримира!