Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Рёв рога за спиной Рогволода словно захлебнулся, потом снова позвал, теперь уже коротко и низким голосом (Орлич направил рог раструбом вниз), закончил коротким вскриком. И тут же из дубравы на угор хлынула дружина Рогволода, ощетиненная железом.

За полперестрела дружина Блюссо начала замедлять бег, и Рогволод бросил через плечо: «Не стрелять!» – оставалась ещё надежда свести дело миром. Ссориться насмерть с Блюссо, особенно сейчас, перед общим вечем всей вендской земли, не стоило, – голос Годославля убийцы на том вече будет весить очень много.

Не доскакав до полочан с десяток сажен, Блюссо поднял коня на дыбы, и его дружина тоже остановилась, загарцевала опричь вождя, грозя холодным железом.

– Ты кто таков?! – грянул Блюссо, голос раскатился широко, – небось, и в битве слышно было бы.

Вои подвели княжьего коня, Рогволод, покосился на рыдающую Боримиру, бросил меч в ножны и взлетел в седло.

– Отвечай! – гаркнул венд.

– Иль ослеп ты, Блюссо? – холодно бросил княжич в ответ. – Стяга не видишь?!

По правде-то сказать, полоцкого стяга Блюссо изначально как раз видеть и не мог – «рогволожичи» ринули на выручку к рыбакам без стяга. Зато сейчас он развевался над дружиной на угоре, и на алом полотнище хорошо можно было разглядеть белую волчью голову Белополя.

– С чего моих людей бьёшь?!

– А с чего твои люди стали моих друзей обижать, не поведаешь?!

Блюссо бросил беглый взгляд на челнок, разом охватив взглядом и Боримиру, и Богуша, и деда Вячко.

– Ты из-за какого-то рыбака со мной ссориться будешь? – удивился он, подъезжая ближе. Так близко, что хорошо уже можно было разглядеть его лицо, а при желании и дотянуться копьём.

Рогволод на миг замер.

И правда, стоит ли ссориться с Блюссо? Сейчас, накануне общего вендского веча? И подленький страх шепнул в ухо едва слышно – а одолеешь ли ты того Блюссо, княжич? Много ль ты боёв прошёл-то, чтобы с этим князем в поединке тягаться? Девчонка понравилась? Покрасоваться захотел? Сколько у тебя будет-то ещё таких девчонок?

И ещё не поздно было пойти на попятный. Что ему, княжичу, в той рыбачке?

Рогволод оборотился, перехватил отчаянный взгляд Боримиры. Она стояла на самом берегу, и отражённое от озёрных волн закатное солнце освещало её словно огнём, волосы пламенели в закатном огне. Сейчас она уже не казалась обычной рыбачкой, сейчас она была истинной владычицей озера, и казалось, подойди – и она и впрямь протянет тебе тяжёлый меч, а с ним и власть над этой страной, такой непохожей и вместе с тем такой похожей на озёрный край кривичей.

Конечно, отступить ещё можно. Но как потом в глаза дружине глядеть после такого? Как смотреть на своё отражение? Как жить вообще, если слово своё предашь?

Рогволод скривил губы от мгновенного презрения и гадливости к самому себе, мотнул головой и решительно бросил Блюссо, чувствуя, как впился ему в спину взгляд Боримиры:

– Буду, княже!

Вои расступились, открывая место для разговора вождей. Полоцкий княжич спешился, вышел вперёд, чувствуя, однако, всего в сажени за спиной дыхание дружины, – казалось, Рах только и ждёт, чтобы протянуть руку, ухватить княжича за плечо и отбросить к себе за спину. Блюссо спешился тоже, вышагнул от своих воев вперёд и оказался прямо напротив Рогволода, протяни руку с мечом – и досягнёшь, коснёшься окольчуженной груди вендского князя закруглённым остриём меча.

Блюссо смотрел свирепо, раздувая тонкие вырезные ноздри горбатого носа, шевелил светлыми, выгоревшими на морском солнце усами.

– Ах ты, ятвинское отродье, болдырев потомок, – хрипло бросил он, почти бессознательно поглаживая рукоять меча рукой в замшевой рукавице. – Так ты тоже на мой престол заришься, небось, щенок? Ишь, сколько желающих седалище своё на него примостить.

– Чего это он вдруг твоим стал? – насмешливо бросил Рогволод, внутренне холодея (с таким противником лицом к лицу ему ещё не приходилось сталкиваться). – С того, что ты шурина своего убил? Гляди, как бы жена твоя тебе голову ночью не отрезала, как пивом упьёшься на радостях. За брата-то помстить ей сами боги велят.

– Боги за меня, – хрипло рыкнул в ответ Блюссо, дико глядя на полоцкого княжича. – Я убил вероотступника! Удача со мной.

– То-то тебя даны и погнали, – ужалил Рогволод, презрительно щурясь.

Этого Блюссо уже не стерпел – видимо, полочанин, не ведая, бил наугад да попал по больному. Блюссо резко посунулся вперёд, вырывая из ножен меч.

И тут же увидел перед своим носом острожалый рожон Раховой рогатины – гридень не то что из убийцы вендского князя, он и из самого великого волхва Арконы, доведись нужда, за своего княжича жизнь вынул бы.

– Биться хочешь? – свистящим шёпотом процедил Рах. – Давай!

Князь глинян замер на мгновение и почти тут же изменился в лице – страх на нём не появился, нет. Блюссо увидел за спиной Раха рядом с Рогволодом волхва Велемысла. И мгновенно понял – всё обещания волхвов, данные ему, мало чего стоят перед тем, что этот вот мальчишка-полочанин – потомок Чернобога-Велеса. И никто изначально не собирался ему отдавать престола Наконичей.