Земля последней надежды. Свиток 2. Время рыжего петуха

У крыльца княжьего терема Всеслав прыгнул с седла, бросил поводья подбежавшему дворовому слуге и ринул вверх по ступеням, разбрызгивая грязь с сапог. Строенный ещё треть века тому по отцову слову княжий терем не скрипнул ни одной ступенькой – навыкло дерево к своему княжичу…

Навстречь бросился кто-то из дворовых. Всеслав оборотился, сжав зубы, но сдержался, признав своего пестуна – гридня Бреня. Не дворовый, воевода.

– Ну?! – бросил княжич коротко.

– Жив, – так же коротко ответил пестун.

– Веди, наставниче.

Отец был жив, хоть и встать с постели навстречь Всеславу не смог – подлая немочь уже в третий раз за последние полгода приковала полоцкого князя к постели. И с чего бы – вовсе не стар был Брячислав.

– Здравствуй, Всеславе…

– Здравствуй, отче, – княжич припал лбом к холодеющей руке.

– Поднимись, – негромко, но властно велел Брячислав. От такого негромкого повеления, бывало, в иные времена кони шарахались. Теперь от могучего княжьего голоса только одёнки остались, но и того достало, чтоб сына встряхнуть. Княжич поднял голову. – Сядь.

Всеслав придвинул столец, поднялся и сел.

– Отче… – начал было он, губы запрыгали. Отворотился, унимая слёзы.

– Покинь! – велел князь, морщась. – Не сепети, не баба. Дело слушай.

– Да, батюшка, – княжич сглотнул, утёр слёзы. Тряхнул головой, отгоняя навалившуюся стыдную слабость. И впрямь, не баба, воин уже! – Говори.

– Я думаю, ты слышал байки про то, будто твоя мать родила тебя от волхвования… – Брячислав трудно закашлялся, сплюнул в подставленный княжичем платок. Дверь чуть приотворилась, просунулась просительно чья-то голова, княжич свирепо зыркнул в ту сторону взглядом, и голова мгновенно исчезла. Всеслав не поспел разглядеть, кто это был – должно быть, кто-то из теремной челяди.

Наушники епископли.

– Слышал, – подавленно прошептал княжич. Неуж отец сейчас скажет, что это правда?

– Верил? – требовательно просипел князь.

– Нет, – как можно твёрже отверг Всеслав.

– Правильно, – отец снова кашлянул, но от нового приступа кашля сдержался. – И никогда не верь. Бабьи сплётки.

Он перевёл дыхание – в груди свистело, словно гудок играл скомороший.

– Они… они там болтают, будто ты, как Волх Славьич, от самого Велеса рождённый… – Брячислав криво усмехнулся. – Не верь. В рубашке ты родился, то верно. Так ведун от той рубашки кусочек засушил и велел тебе, не снимая, на шее носить.

Княжич невольно коснулся рукой кожаной ладанки с тиснёным Велесовым знаменом. Сколько себя помнил, столько она на шее и висела. А когда спрашивал – для чего да зачем, отец всегда отвечал – будет время, узнаешь. Пришло время, стало быть.

– Да, – чуть заметно кивнул князь. – Это она.

Всеслав ощутил лёгкое разочарование. Он никогда до конца не верил в слухи о своём рождении, но всё-таки… что-то свербело на душе, хотелось необычного. Все мы в отрочестве мечтаем о необычном.

Отец бросил на него косой взгляд:

– Волхвования не было… но не всё просто в твоём рождении…

Княжич вскинул глаза.

– Я тебе не рассказывал… У меня сыновей, опричь тебя… сам знаешь, нету. Когда твоя мать покойная в третий раз родила девку… я ведуна позвал.

Всеслав затаил дыхание. Первая дочь Брячислава не прожила и одного дня, даже и имени не нарекли ей. Вторую, Станиславу, он, Всеслав, не видел уже несколько лет, с самого её замужества. С третьей, Мировитой у них было всего четыре года разницы и всего два года прошло, как отец отдал её замуж. И только младшая Берислава бегала ещё по двору – она была младше даже Всеслава, и её рождение унесло жизнь матери, былой княжны менских дреговичей Путиславы.

– Ведун порчи никакой не нашёл, заговоры, какие надо, прочитал… – князь захрипел, отдышался и продолжил. – А на следующий год… ты родился. Отсюда слух и пошёл… К тому же и волхв Славимир…

– Учитель? – сморщил лоб Всеслав.

– Да… – Брячислав перевёл дух. – Он был в Полоцке во время твоего рождения, он волхвовал, приносил жертвы…

Княжич нетерпеливо кивнул – понимаю, мол.

– Есть и иное, – тускло сказал отец. – Никогда не бывает дыма без огня. Наклонись ко мне. Ближе.

От князя шёл лёгкий, чуть кисловатый запах старческой немощи, схожий с запахом старого воска. А ведь не стар ещё совсем отец, – подумал Всеслав невольно. Горячее дыхание Брячислава почти обжигало ухо.

– Ты уже не мальчик, должен понять… – свистящим шёпотом сказал князь. – Когда я БЫЛ с твоей матерью… когда она тебя понесла… словно кто-то могучий был во мне. Чей-то дух, какая-то сила…

Всеслав приподнял голову, внимательно поглядел отцу в глаза – вблизь, в упор.

– Отче…

– Молчи! – отец зажмурился. – Я никогда не говорил и не скажу, что ты – не мой сын! Моя кровь! Ты во всём на меня схож! Но был тогда кто-то ещё… во мне. Его дух теперь в тебе. Смекай сам, Всеславе…

– Чей? – спросил Всеслав помертвелыми губами, невольно затаив дыхание.

– Когда ты родился, я на охоте был, – Брячислав открыл глаза, глянул на сына слезящимся взглядом. – Случилось там со мной… нечто… Видел я настоящего Сильного Зверя, прямого потомка самого Велеса.