Земля русская

Помню, лет десять назад писал я о поселке Погорелое-Городище (есть такой в Калининской области) — там льнозавод, совхоз, местный Совет никак не могли договориться, чтобы ставить дома на общей улице, налепили всяк своих скворечен — ни виду, ни удобств, ни экономии. А несколько позже проехал верхней Волгой под Ржевом, и такая удельщина открылась взору — волосы на голове поднимаются: на тридцати километрах десяток поселков! Даже песчаные карьеры прямо на обрывах ставили свои дома с котельными. И — ничего, пиши не пиши — как с гуся вода. Призывы к разуму, к трезвому расчету, доводы в защиту общенародного интереса — ничего не помогает.

И вот на очереди сельская индустрия. Почему она повторяет жизнью отвергнутый, всеми решениями осужденный метод? Ведь у всей этой ударной силы, у этого мощного индустриального отряда строителей, мелиораторов, агрохимиков, монтажников одна-единственная цель — преобразование деревни, подъем сельского хозяйства, они становятся главными работниками на земле! Неужели так и будем действовать растопыренными пальцами, распыляя и деньги, и материалы, и людскую силу, разум, энтузиазм?

Не станем заниматься предсказаниями, в каком направлении пойдет нечерноземная деревня, куда приведет ее концентрация производства, однако нельзя не прислушаться к мнению многих практиков о будущем чисто сельскохозяйственных райцентров. В нашем крае много поселков и городков, бывших торговых сел и уездных центров, которые стали центрами районов. Все промышленное будущее их — переработка сельхозпродукции. Развиваются они медленно и трудно. Долго не видеть им ни центрального отопления, ни водопровода, ни канализации. Но в последние годы наметился обнадеживающий просвет — сельская индустрия.

Сошлюсь на пример моего родного Бежаницкого района. Торговое село Бежаницы выросло на старинном Петербургском тракте и пребывало таковым, наверно, не одну сотню лет. Ничего не изменила в судьбе Бежаниц и пролегшая в двух километрах железная дорога, разве только соединилось оно улицей рубленых изб со станцией Сущево и получило статус рабочего поселка. Разбитый дочиста войной поселок только к середине семидесятых годов получил административные здания, среднюю школу, магазины, десяток двухэтажных домов. И вот, приехав в Бежаницы, увидел я на месте чистого поля новый городок: высокие трубы, блочные дома, бетонные заборы и несметные «стада» машин за ними — то было «поселение» сельской индустрии: мелиораторов, строителей, дорожников, монтажников… Словом, картина та же, что и под Великими Луками, с той лишь разницей, что для Великих Лук такое поселение напоминает пуговицу к пальто, для Бежаниц — все пальто. И вполне может статься, что нынешний райцентр разовьется в центральное аграрное поселение: нивы здесь сравнительно просторные, магистральные дороги есть, а 50—60 тысяч га для будущего аграрного объединения — норма вполне подходящая. Если хотите, то прообраз его здесь уже есть — совхоз «Ударник», вобравший шестьдесят семь почти обезлюдевших деревень. А расположен совхозный поселок в райцентре, только с другого боку.

В общем, растущие как грибы «зоны» сельской индустрии пришло время делать на вырост. Но данной проблемы, по всему видно, не коснулся ни один исследовательский институт. Нужны прежде всего исследования, научный прогноз, ответ на вопрос, что за сила поднимается на границе города и деревни, какова ее грядущая роль в сельском производстве, куда отнести коллективы квалифицированных рабочих с небывалой для деревни насыщенностью инженерами — к городу или к селу, и соответственно прогнозу возводить сельские индустриальные центры.

На научные изыскания потребуется время, а оно не терпит, в какой-то мере оно уже упущено, потому что основа уже заложена. Для практиков сейчас важнее остановить ведомственность, урезать ее властью местных Советов. От нее уже страдают и сами коллективы подрядных организаций и общее дело.