Земля русская

Вот только что обошел я одиннадцать деревень одного сельского Совета, в каждой обстоятельно потолковал с мужиками о жизни — много открылось и приятного и огорчительного, но главное — горожанин: много его становится в деревне! В Новинках, например, из двадцати трех изб десятью владеют горожане, а на территории сельсовета — уже тридцатью. Даже в самой отдаленной, труднодоступной малодворке пустующих изб нет.

Поглядим на «тактику» горожанина. Как он «внедряется» в деревню, зачем и как ведет себя? Ударным, головным, так сказать, отрядом являются пенсионеры. Они выступают покупателями. Но единолично, насколько я знаю, ни один пенсионер не действует, решение купить домик в деревне принимается на семейном совете. Семья ссужает деньгами, ремонтирует покупку, вскапывает дозволенные сотки огорода — старик со старухой живут как бы за сторожей, на лето приезжают внуки, на выходные — дети, привозят продукты и всякое другое необходимое в хозяйстве, осенью, сняв небольшой урожай с грядок, увозят его вместе со стариками в город. Таким образом, цель покупки ясна: иметь свое место для отдыха и получить кое-что с земли на пропитание.

Как ведет себя? Перед сделкой, в конторе колхоза или совхоза, в сельсовете, покупатель выступает многообещающим, то есть обещает быть полезным местному хозяйству. В самом деле, городские пенсионеры — это в абсолютном большинстве люди знающие и умелые, а многие еще и в силе, особенно те, которые выходят на пенсию на льготных условиях, следовательно, весьма нужные деревне, и никаких возражений со стороны властей не встречают. Одни свои обещания выполняют, другие, что называется, уходят в кусты. С местным же населением живут, как правило, в контакте. В этом отношении они «смирные». Но бывают и конфликты, вроде описанного выше в Стариковом Устье. Конфликты редко бывают открытыми, «недовольство горожанами» чаще всего носит скрытый характер: на них ворчат, вот, мол, понаехало бездельников, проходу нет, ягоду берут, рыбу черпают да пузо на солнце жарят. Такие ворчания слышны и из уст местной администрации: разлагают, мол, дисциплину. Трения, безусловно, есть, и отмахиваться от них нельзя.

Явление, повторяю, непривычное. Ведь мы как привыкли: деревня — только деревенские. Только — земледельцы, только колхозники или рабочие совхоза. Ну еще лесник, почтарь, учитель, — это жители давние. И вдруг — совершенно посторонние. Зачем? Почему? На работу не ходят, образ жизни ведут совсем иной, местными правилами не управляемые. В этом отношении деревня начинает походить на село, где издавна живет разный люд: и земледелец, и кустарь, и служащий какой-нибудь конторы, и просто вольный поденщик. Село по социальному положению его жителей разнослойно, деревня же — однослойна. Теперь они как бы выравниваются, и это нам непривычно, отсюда и «ворчания» и разные ущемительно-запретительные меры.

Но всякий объективный процесс запретить нельзя, он ширится — и вот уже встает вопрос: что же оно такое есть, эта  н о в а я  н е п е р с п е к т и в н а я  деревня? Прежде чем ответить, остановимся еще раз на спорах-разговорах по поводу будущего малодворки. Нет, не утихли споры. Не угомонились еще рьяные «перестройщики», им прямо-таки невтерпеж галопом мчаться в будущее. Однако и сильнее звучат голоса трезво мыслящих «объективистов».

Приведу мнения двух партийных работников. Один, не буду называть его фамилию, устами литератора так говорит: «Если мы жалеем человека, мы не должны жалеть эти деревеньки и хутора». Другой — Василий Иванович Конотоп, первый секретарь Московского обкома партии, — в письме к автору пишет: «У нас так же, а может быть, еще острее, чем в ваших краях, стоит проблема малых деревень. Много получаем нареканий за их неблагоустроенность. Сейчас, когда поставлен вопрос о всемерном развитии подсобных хозяйств рабочих, колхозников, сельской интеллигенции, мы еще с большим вниманием изучаем этот вопрос. За эти годы мы убедились, что «стаскивать» большинство деревень на центральные усадьбы нецелесообразно с многих точек зрения, особенно по экономическим, производственным причинам. В то же время оставлять все деревни в таком виде, как они есть, тоже нерационально. Что же делать? У нас в области 6500 деревень! Все они, как правило, веками существуют в красивейших по природе местах — у опушек леса, на возвышенностях, на берегах рек и водоемов и т. д. Кстати, мне пришлось уже давно «воевать» против таких названий, как «неперспективная», «отживающая свой век» и т. д. Эти ярлыки и у нас (зачастую за спиной обкома партии) привели к закрытию многих школ, запустению клубов, свертыванию торговли и к другим вредным последствиям. Чтобы эту волну «закрывателей» остановить, и сейчас еще приходится проявлять настоящую бдительность… Для того чтобы внимательно разобраться и решать судьбу малонаселенных пунктов, мы договорились на примере совхоза «Рассвет» «проиграть» все варианты дальнейшего существования каждой деревни…»