Земля шорохов

Проводить нас пришли все друзья. В глазах многих я читал плохо скрываемое облегчение. Но сердиться на них было невозможно – так или иначе, я всех их сделал мучениками. Мы опустошали бутылки, которые я предусмотрительно велел принести в свою каюту. Все было на борту, все было благополучно, и теперь оставалось только выпить на прощание, потому что через час судно отчаливало. В тот самый момент, когда я но пятому разу наполнял стаканы, в дверях каюты, шелестя пачкой бумаг, появился человечек в форме таможенника. Не предчувствуя никакой опасности, я посмотрел на него влюбленно.

– Сеньор Даррел? – вежливо спросил он.

– Сеньор Гарсиа? – спросил в свою очередь я.

– Si,– сказал он, вспыхнув от удовольствия. Ему очень понравилось, что я знаю его имя.– Я сеньор Гарсиа из Адуаны.

Мария первая учуяла опасность.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Si, si, сеньорита, документы сеньора в порядке, но они не подписаны деспачанте.

– Что это еще за деспачанте? – спросил я.

– Такой человек,– обеспокоенно сказала Мария и повернулась к маленькому таможеннику.– А это важно, сеньор?

– Si, сеньорита,– серьезно сказал он,– без подписи деспачанте мы не можем разрешить вывезти животных. Они будут сгружены.

Я чувствовал себя так, словно мне целиком удалили желудок. У нас оставалось всего три четверти часа.

– А деспачанте здесь? – спросила Мария.

– Сеньорита, уже поздно, и все ушли домой,– сказал сеньор Гарсиа.

Это была ситуация, в которой человек сразу стареет лет на двадцать. Я представил себе реакцию служащих судовой компании, если бы я сейчас пришел к ним и сказал, что вместо веселого отплытия в Англию через час придется задержать судно часов на пять, чтобы выгрузить моих животных и, что еще хуже, все мое снаряжение и лендровер, которые уже упрятаны глубоко в трюме. Я совершенно сник, но мои друзья – несчастные создания, уже привыкшие к переделкам подобного рода,– тут же развили бурную деятельность. Мерседес, Жозефина, Рафаэль и Дэйвид отправились спорить с дежурным по таможне, а еще один наш друг, Вилли Андерсон, который был знаком с деспачанте, захватив с собой Марию, поехал к нему домой. Тот жил на окраине Буэнос-Айреса, и, чтобы вовремя поспеть обратно, Авдерсон с Марией ехали с бешеной скоростью. Счастливая прощальная вечеринка взорвалась, как бомба. Нам с Софи оставалось только ждать и надеяться, и я мысленно репетировал разговор с капитаном; мне ведь надо будет так изложить ему эту новость, чтобы он меня изувечил не очень серьезно.

Вскоре в унынии вернулся отряд, который отправлялся уговаривать дежурного по таможне.

– Бесполезно,–сказал Дэйвид,–он уперся как бык: нет подписи – нет отправления.

До отплытия оставалось двадцать минут, и тут я услышал визг тормозов машины. Мы высыпали на палубу. Навстречу нам по трапу поднимались Мария и Вилли, они победно улыбались и размахивали документами, которые были красиво подписаны, должно быть, самым прекрасным, самым благородным деспачанте на свете. У нас осталось еще десять минут, чтобы выпить. Я налил даже сеньору Гарсиа.

Потом в каюту просунул голову стюард и сказал, что мы отплываем. Мы вышли на палубу, попрощались, и мои друзья гуськом сошли по трапу на причал. Швартовы были отданы, пространство между судном и пирсом стало медленно расширяться, и в темной воде мы увидели дрожащие отражения фонарей. Потом судно набрало скорость, наши друзья исчезли из виду, и позади осталось только многоцветное море огней Буэнос-Айреса.

Когда мы оторвались наконец от поручней и пошли по каютам, я вспомнил слова Дарвина, написанные век тому назад. Вот что он сказал о путешествующем натуралисте: "...он узнает, как много есть поистине добросердечных людей, с которыми у него никогда раньше не было никаких отношений, да и не будет впредь, но которые готовы оказать ему самую бескорыстную помощь".

ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ

Для тех, кому это интересно, я сообщаю, что стало теперь с животными, которых мы привезли. Тапир Клавдий, которого я когда-то мог взять на руки (рискуя надорваться), теперь уже ростом с пони и с нетерпением ждет, когда же мы ему наконец найдем невесту.

Коати, Матиас и Марта, счастливы в семейной жизни, и у них уже дважды были детеныши. Сейчас, когда я пишу эти строки, Марта снова в интересном положении.

Пекари Хуан и Хуанита тоже дважды произвели на свет поросят и собираются сделать это в третий раз.

Пума Луна, оцелот и кошка Жоффруа живут припеваючи, толстея с каждым днем.

Попугай Бланке по-прежнему говорит "hijo de puta", но теперь уже не так громко.

Все остальные птицы, звери и пресмыкающиеся чувствуют себя хорошо, и есть признаки, что многие из них будут размножаться.

Мне остается сказать одно: я надеюсь, что читатели перестанут писать мне письма и спрашивать о судьбе животных. Мой зоопарк – частное предприятие, но он открыт для посетителей все дни года, кроме Рождества. Так что приходите и смотрите на нас.