Земля в иллюминаторе (СИ)

— Но мы же много говорили о том, как люди у власти будут ставить палки тебе в колеса, — сказал Хинта. — Если элитам неприятна одна лишь весть о ковчеге, как они поступят, если доподлинно убедятся, что ковчег существует?

— Скорее всего, они попытаются его присвоить или уничтожить. И, учитывая, как могущественны эти люди, они, вероятно, преуспеют в том или в другом. Поэтому сначала элиты должны уверовать в ковчег. А как их убедить, я пока не знаю. Изначально я думал, что и эту проблему ковчег сможет решить сам. Я верил, что он предстанет перед человечеством в виде такого блага, от которого никто не сможет отказаться, в котором никто не посмеет отказать другим. Сейчас я понимаю, что это утопия. Если бы мои друзья не погибли, у меня было бы много разных шансов. Возможно, я бы даже отверг свои собственные теории и бросил эти поиски. Шесть лет назад нам казалась, что вся жизнь впереди. Мы еще могли меняться, стать кем-то другим, могли отступать и признавать свои ошибки. А когда мы двигались вперед, нам для начала было просто интересно. Мы увлекались, мечтали, как вы двое увлекаетесь и мечтаете сейчас, на каждом шагу делали невероятные допущения…

— Ты же не хочешь сказать, что все зря?

— Это одна из возможных точек зрения, и объективности ради, стоит ее допускать. Но есть как минимум две вещи, которые больше не ускользают от нас: мои друзья нашли Аджелика Рахна, а мы обнаружили место, где они погибли. И прямо сейчас мы восстанавливаем память омара, скорее всего, причастного к тому, что с ними случилось… Ладно, обед съеден, давайте вернемся к работе.

_____

Они вернулись, и их ожидал сюрприз: над терминалом, медленно вращаясь в воздухе, поднималась трехмерная голограмма — файлы выстраивались в кластеры, кластеры сплетались друг с другом, образуя многоуровневые связи, а вся структура в целом свивалась в спираль, отдаленно напоминающую учебные иллюстрации ДНК. Хитрой программе хватило одного часа, чтобы управиться с внутренним устройством омара.

— Ура! — обрадовался Тави. — Да здравствует университетский софт.

— Я думал, будет один файл, — сказал Хинта.

— Как бы омар ни был похож на робо, корни его памяти уходили в живую нервную систему, а живая память не хранится в виде линейной записи. Но вот что мы можем сделать. Все эти файлы имеют разный объем. Предположим, что большие отвечают за зрительную информацию, а маленькие за все остальное. — Ивара включил в терминале функцию захвата движения, высоко поднял руки и осторожно поднес их к изображению, затем повел вниз, выделяя и отбрасывая, упрощая структуру древа. — Теперь… конвертируем все это в видео-формат. — Прежнее древо распалось, новое древо, куда более простое, начало перестраиваться, далее упрощаться; файлы пошли волной, кластеры сжались, и наконец, все превратилось в две тонких колонны, приобретя простую и строгую структуру треков двух видео-файлов.

— Почему опять не один файл?

— Потому что глаз у омара два, — резонно предположил Ивара.

— Неужели получится? — прошептал Тави. — Я иногда думаю о том, что все мы видим мир по-своему. Глаза одного человека отличаются от глаз другого. Мы узнаем цвета, выбираем из них любимые. Но что, если я вижу свой желтый цвет так, как Хинта видит свой зеленый? Что, если весь мир для него предстает иначе, чем для меня?

— Думаю, для омара мир точно предстает иначе, чем для нас. — Ивара подбросил файлы, указав движениями рук поля развертки для обоих файлов. Терминал издал сигнал перегрузки, но справился. Поля поплыли, сближаясь, сливаясь в одно — широкое, изогнутое в форме панорамы. Потом оно начало расти, а его края сглаживаться.

— Ожившая иллюстрация к работе бинокулярного зрения, — прокомментировал Ивара. — Программа совмещает данные с двух глаз так же, как их совмещает наш мозг.

Голограмма замерцала, передавая видео-файл. Тави погасил свет, наступила полутьма, будто в ламрайме, и Хинта увидел, как изображение приобретает перспективу: десятки густых темно-бордовых линий устремлялись сквозь тьму к горизонту, словно огромная, кровавая дорога-река плыла-неслась куда-то вдаль. Вокруг этого сердечника вращались тонкие желтые ауры-спирали.

— Что это?

— Это Экватор, — угадал Тави. — Это его энергия! Омар стоит на нем. Смотрите: красные линии — это медь в сердечнике Экватора, а желтые вспышки — магнитное поле. Он видит все это!