Земля в иллюминаторе (СИ)

— Пойдемте в дом, — пригласил Лива, и они всей группой двинулись через террасу. Лива обнимал Инку за плечи и что-то шептал ей на ухо. Та несколько раз тихо кивнула, а потом закрыла глаза, словно засыпая на ходу. Уже у самого входа Хинта заметил, что Квандра исподтишка смотрит на Тави. Это был очень странный, глубокий, задумчивый взгляд. Хинте сделалось не по себе. Он тоже осторожно посмотрел на друга. Но тот, казалось, не замечал в это мгновение, что находится в поле чужого внимания, потому что сам был сосредоточен на другом — наблюдал за Иварой.

— Я четверть часа назад попросила слуг открыть зал для совещаний, — сказала Инка.

— Да, да, ты молодец, — похвалил ее Лива. Потом он обратился ко всем. — Где нам лучше говорить? За круглым столом или в гостиной?

— В гостиной, — ответил Квандра. — Ведь это не деловая встреча.

— Нет, в зале, — сказал Ивара. — Ведь это не светский раут, и мы уже не друзья.

— Я теряю надежду, что смогу сегодня произнести хоть одно слово, которое не встретит возражений.

— Мой зал для совещаний похож на беседку, — попытался примирить их Лива, — и туда принесут еду. Это будет наилучший промежуточный формат.

— Пусть все будет так, как пожелает мой брат, — решил Квандра. — К чему все эти мелкие придирки? Тот ли ты Ивара, которого я знал? Или другой, кто одел его лицо и кожу?

— Ни одной мелкой придирки еще не было к тебе с моей стороны. Я не хочу говорить с тобой, сидя на подушках. Я хочу, чтобы ты был по другую сторону ярко освещенного стола. Я хочу видеть всех, видеть ваши лица. Так мы быстрее поймем друг друга.

— Надеюсь, эти миловидные юноши останутся с нами? Как я слышал, они теперь вплоть до неприличия сопровождают тебя почти повсюду.

Хинта даже не сразу понял, что Квандра говорит про них с Тави.

— У меня нет от них тайн. Они будут там, где пожелают.

Они прошли нижний этаж дома, свернули направо от парадной лестницы и оказались в помещениях, где Хинта еще не был. Зал для совещаний, сам круглый и с круглым столом в центре, был устроен внутри малого стеклянного купола посреди сложно организованных теплиц, терявшихся в гуще сада. К нему вел прозрачный коридор. Сверху, далекий, пригашенный ярусами стекол, падал свет солнца; его тусклые лучи были компенсированы маленькими матовыми лампами дневного света.

Когда все расселись по своим местам, Хинта обвел присутствующих взглядом. Здесь были его друзья: Тави, Ивара и Лива. Инка незаметно ушла — видимо, ей нужно было прилечь. Напротив сидели Квандра, Киддика и Прата. Димора, в порядке субординации, занял свое место последним. Однако сам этот круглый стол словно отрицал субординацию: все восемь присутствующих оказались здесь в равном положении, в одинаковых креслах. Центр стола был полым, оттуда поднимались проекторы маленького трехмерного театра, сейчас отключенного. Так получилось, что Квандра был ровно напротив Ивары. Димора занял место напротив Хинты. Тави сел между Хинтой и Иварой, по правую руку от Ивары — напротив него оказался Прата, который сел по правую руку от Квандры. Лива сел по левую руку от Ивары, и напротив него оказался Киддика, который сел по левую руку от Квандры. В этом была какая-то безумная зеркальность узора: рядом с Хинтой было пустое кресло, а по ту сторону от пустого кресла сидел Киддика, и еще одно пустое кресло с противоположной стороны замыкало круг.

Квандра уже не смотрел на мальчиков — ему хватило времени, чтобы увидеть все, что можно. Теперь его взгляд был направлен прямо на брата.

— Смерть побеждается лишь тогда, когда жизнь обретает смысл. Я бы хотел сделать это лозунгом, манифестом нашей сегодняшней встречи. Трудно найти слова более мудрые и проницательные. Ты помнишь, кто сказал нам это, помнишь, откуда они взялись, брат?

— Наша мать, — ответил Ивара. Квандра моргнул — что-то изменилось в нем, словно он утратил частицу своей мощи.

— Да. А ты помнишь, когда и как она это сказала?

— Помню. Помню очень ясно, хотя это было давно. Тебе исполнилось одиннадцать, а мне девять, и наша мать, холодная великосветская шлюха, к тому времени как раз закончила уничтожать жизни наших с тобой отцов и избрала себе третью цель. Это был мужчина из аристократического рода Нилтава, старый вдовец, владелец несметного состояния и очередной обладатель прав на «Джиликон Сомос» — тех, что, в конце концов, достались тебе.

Квандра убрал руки со стола и откинулся назад.

— Ты настоящий, — без выражения произнес он. — Ты — действительно ты, теперь я узнаю тебя.