Земля в цвету

Из 250 ростков выросло 250 картофельных кустов. Это было не простое дело. То ящик с рассадой к окну, то в тень; вовремя полить, разрыхлить землю, окучить, «подкормить» удобрениями. Уловить каждое биение роста, добиться того, чтобы жизнь растения целиком очутилась в твоих руках. Удалось это далеко не сразу, не в первый год. Но когда удалось — вот результат: 1035 клубней под 250-ю пышными, покорившимися кустами.

Тысяча тридцать пять — из одного. Цифра эта была в диковинку даже многоопытным специалистам. Шутка ли, взять одну картофелину да и зарядить ею целый огород!

Самое же удивительное в этих ребячьих исследованиях и открытиях было то, что и Козлова, и Державин с Кузнецовым вовсе не были какие-то особенные, исключительные ребята.

В далекие уже мои гимназические годы, в те времена, когда мы бумажными стрелами, украдкой прочтенным Дарвином отражали натиск «чудес» и «загадок» Кастрюли, в России работал величайший преобразователь природы всех времен. Но мы не знали о нем: мы никогда не слышали даже имени: Мичурин. Природа для городских детей чаще всего оставалась прекрасной незнакомкой. Она цвела в своем волшебном изобилии где-то там, за низкими холмами, там, куда в багрянце весенних закатов опускалось солнце. Правду сказать, гимназисты, мои сверстники, имели довольно туманное представление об этом изобилии природы. И любили ее любовью хотя и восторженной, но книжной.

А теперь юные натуралисты переписываются и встречаются с академиками, лучшими учеными страны. И входят в природу, как в мастерскую.

А работу свою начинают с участия в том общем, великом преобразовании живого мира, которое ведет вся страна.

К подопытному живому организму они подходят в сознании своей власти над ним, права на эту власть и нужности работы, за которую взялись. И когда на биостанциях видишь, — как работают юные натуралисты, приходят в голову неожиданные и даже несколько забавные сравнения: вот одни «объезжают» картошку, как объезжают норовистую лошадь, пока она не станет совсем смирной и покорной и не будет слушаться малейшего движения поводов; вот те учатся применять и сочетать различные воздействия, чтобы извлечь наружу все силы, таящиеся в клубне, в зерне, и неутомимо стремятся достигнуть такой безошибочности в управлении организмом, какой достигает наборщик-линотипист в работе на клавиатуре своей машины.

С дела натуралиста скинут долой покров «священнодействия», который никогда не помогал, а всегда, по правде говоря, мешал и самому натуралисту. И ничуть не умалилась радость творческого проникновения в тайны жизни.

Так и должен работать, исследовать, создавать могучее знание человек — владыка природы. Сейчас у этих ребят такие навыки вырабатываются смолоду. И важно, что смолоду. Долго человек смотрит на мир так, как учился смотреть еще в детстве и отрочестве, знания у человека растут, а вот «глаз подменить» — дается очень нелегко.

И, конечно, из нынешних юных натуралистов вырастут ученые с умелыми руками, зорким взглядом, незасоренным мозгом. То, что прошлым поколениям давалось с бою, для них — как воздух. Они перешагнут через многие раздоры, порожденные кабинетной наукой, и пойдут дальше, завоевывал на деле живой организм.

Они ведут свои первые битвы с природой, не споря о главном, а просто зная его: зная, что нет на земле миллионов слепков с одного и того же организма, а есть миллионы организмов, и что не склоняться перед «роком наследственности» надо ученому, а управлять им.

И уже выросли из недавних юннатов замечательные покорители природы. Юннат Филя Тетерев вступил в переписку с Мичуриным, и великий преобразователь земли отвечал на письма мальчика, потом пригласил его приехать, подолгу беседовал с ним, дал ему свое мичуринское задание, по-мичурински дерзновенное, звучавшее, как в сказке, «невозможное» для слуха многих тогдашних селекционеров менделевского толка — «я уж сам не успею этого сделать, Филя». И Филипп Кузьмич Тетерев выполнил завещание великого учителя: это он, тот ленинградский ботаник-плодовод, который, сведя с черешней уссурийскую черемуху, не боящуюся пятидесятиградусных морозов, вывел черешню, плодоносящую гроздьями, и, обрастив мясом вишни косточку миндаля, поселил эту миндалевишню под Ленинградом!

Долго, должно быть, не забудется августовский слет юннатов в 1948 году. Он завершал начатое полтора года назад по инициативе чоботовских школьников Московской области всесоюзное соревнование. Был слет в том городе, откуда шагнула в мир новая власть над землей, городе, принявшем имя создателя этой власти: в Мичуринске. И получилось именно так, что именно юннаты Мичуринска завоевали переходящее знамя ЦК ВЛКСМ.

Изумительные итоги подводил слет. Пять миллионов юннатов по Советскому Союзу! Это уже не шутка, не «детская игра» — целый молодой народ. И не казалось странным, что представителей этого молодого народа принял потом Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР товарищ И. А. Власов в присутствии секретарей ЦК ВЛКСМ.