Земля Великого змея

В провале с рваными краями, зиявшем на том месте, где совсем недавно был аккуратный квадратный люк, показалась другая голова с кожаными мешочками за ушами. Размером она была раза в два больше первой и протиснулась в отверстие с трудом. Ловко извернувшись, упала щекой на камни, тут же приняла горизонтальное положение и заскользила вперед, подтягивая тело. Немигающие, затянутые мутной пленкой глаза на шишковатой морде обшаривали каменный квадрат с блестящим частоколом по верху. Чувствительные точки на конце снующего в пасти языка улавливали множество непривычных запахов и вкусов, надеясь учуять в воздухе мельчайшие частицы крови, пота и страха. Терморецепторы на морде улавливали малейшие изменения температуры. Разозленный и голодный змей в любой момент был готов броситься на добычу, но добычи не было. Куда же она могла деться?

Скользнув за угол покосившегося домика, василиск углядел черную ленту, внахлест перекинутую через забор. Ни на секунду не замедляя движения, он проскользнул по подрагивающему в предсмертных судорогах телу соплеменника и устремился по уступчатой стене пирамиды вниз. В озеро! К еде и свободе!!!

Четырехчасовое сидение давало о себе знать ломотой в спине и тяжестью в согнутых коленях. А до заката еще примерно столько же. Мирослав закрыл глаза, откинул голову и последовательно напряг и расслабил все мышцы, разгоняя по ним кровь. Закончив с упражнением, секрет которого рассказал ему один мастер меча из империи за Великой стеной, воин вернулся к наблюдению.

Полузатопленный, полусожженный город открывался как на ладони. Истапаланские бедняки, на лачуги которых пришелся основной удар учиненного мешиками потопа, копались в развалинах, извлекая из нанесенного ила какие-то тряпки и чудом уцелевшие кувшины. Слуги отмывали добротные особняки знати, устоявшие, но совершенно опустошенные мутными потоками. Больше всего людей копошилось у крепости, в центре которой возвышался дворец касика. Кажется, он почти не пострадал — только мусор от стен сгрести обратно в канал, и будет новее прежнего.

А что там в окнах? Вроде трапезничают. Желудок Мирослава, в котором со вчерашнего ужина не было маковой росинки, отозвался заливистой трелью. Воин нежно погладил его ладонью, но это не помогло, тем более что во дворец понесли новую перемену блюд. Да не просто так, на серебре, а с приправами и кореньями ароматными. И вина понесли ведро. Вот же нехристи поганые. Хотя вон, московские бояре хоть и крещеные, а курочкой с белыми хлебами да бражкой тож не брезгуют, когда у сиромах[40], без кола и двора, оставшихся после очередного пожара, животы под ребра подводит.

А это кто на трапезу прибыл? Очень интересно. Мирослав всмотрелся. Далековато, но даже без оптической трубы вполне различимы характерно круглые бока мешикской знати, прикрытые дорогими одеждами.

Эти-то поболе всех знают, что тут случилось, подумалось Мирославу — и рука сама потянулась к кинжалу. Сейчас бы сползти по нетолстому древесному стволу, под прикрытием кустов добежать до мостков, ведущих к построенным на воде кварталам, затаиться у опор — и когда посланцы Куаутемока рассядутся по лодкам…

Помыслы у Мирослава с делом надолго не расходились. Он ухватился за ветку и легко соскочил на землю. Похлопал руками по бокам, проверяя, не вывалится ли что на бегу, — и заскользил между кустами к берегу. Через пару сотен шагов он вышел к широкой мощеной дороге, кольцом охватывающей город и сбегающей к озеру. Наверное, она служила для переноски грузов, не проходящих по узким улочкам. Минуя каменоломню, где из глубин доносился стук молотков, и городскую свалку, над которой с пронзительными криками роились жирные, похожие на чаек птицы, дорога упиралась в грузовой причал. С виду пустой, но вряд ли оставленный совсем без присмотра. Просто караульные попрятались от жары. И в каменоломнях наверняка стража есть. Как ни крути, а путь у него один, через помойку, да и то саженей двести придется преодолевать по открытому месту. Можно, конечно, попробовать обойти город или дождаться темноты, но кто поручится, что мешики к тому времени не отчалят восвояси. Сейчас бы какого-нибудь заплутавшего касика в шапочке с ниспадающими на лицо перьями встретить, помечтал Мирослав, но вряд ли он в таких неприглядных местах гулять будет, да еще и без охраны. Эх, некогда думу думать!

Воин скинул короткую куртку дубленой кожи, стащил с плеч белую рубаху, скрутил и обвязал ее вокруг тела — ибо из-под куртки сильно торчала, а в буйстве зелени она слишком бросалась в глаза. Снова надел куртку и застегнул пару пуговиц. Поправил воротник и направился к дороге легким прогулочным шагом. Если кто издали заметит человека, перебегающего дорогу согнувшись и норовящего нырнуть в кусты, у него обязательно зародится подозрение. Ведь и лагерь испанцев близко, и вообще. А на идущего спокойным неторопливым шагом, будто так и надо, вряд ли внимание обратят, пусть даже он и одет непривычно.