Земля волшебника

– У меня была такая силища, Квентин. Такая власть. Как-то я обнаружила, что могу двигаться по времени в обратную сторону. Это легко. Вперед движутся все, секунда за секундой, но это не обязательно. Ты просто останавливаешься, и все. Кажется, я и теперь бы смогла. Представь, что ты едешь вверх по склону на лыжах, держась за трос: если ослабить хватку и дать ему просто скользить по варежкам, можно остановиться. Настоящее идет дальше без тебя, и ты таким образом оказываешься в прошлом. Замечательное чувство – правда, изменить ничего нельзя, можно только смотреть. Я видела, как Четуины приходили в Филлори, как рождались и умирали разные люди. Видела, как Джейн Четуин имела секс с фавном! – Элис прыснула. – Ей очень одиноко, по-моему. Даже если смотришь, как кто-то спит или читает, все равно интересно.

Однажды я решила посмотреть, как начиналось Филлори. Дальше уже нельзя, трос кончается – ты просто стукаешься об это. Не очень-то это красиво, заря времен. Как труп того, что было когда-то. Большая пустыня и мелкое, мертвого вида море. Никакого климата, сплошной холод. Солнце стоит на месте, и свет у него неприятный. Как у старой флюоресцентной лампы, в которую дохлые мухи нападали. Думаю, солнце и луна в то время столкнулись, образовав одно аномальное небесное тело.

Я долго наблюдала за этим морем, удивляясь, что такой большой водоем может быть таким тихим. Потом слышу – бежит кто-то издали. Старая тигрица, одноглазая, с обгрызенными ушами. Наверно, это богиня, думаю я себе – богиня прежнего погибшего мира. Подошла она к воде, посмотрела на свое отражение, зашла в море по плечи, содрогнулась, чихнула. Ей это трудно давалось, но она храбро шла все дальше и дальше, пока вода не накрыла ее с головой. Утопилась, короче. Всплыла потом, покрутилась и затонула окончательно.

Долгое время спустя на море образовалась волна, вынесшая на берег две крученые раковины. Другая волна накрыла их пеной. Песок под ними зашевелился, встряхнулся и превратился в Эмбера. Пена стала его руном, раковины – рогами.

Пробежавшись по берегу, он нашел еще две такие же раковины и встал так, чтобы на них падала его тень. Тень поднялась и превратилась в Амбера. Вдвоем они взбежали на небо и стали лизать светило, пока оно снова не разделилось надвое. Эмбер боднул солнце в одну сторону, Амбер луну в другую, и все опять заработало. Так началось Филлори.

Но обычно мне насрать было на подобную срань. Знаете, что мне в прошлом нравилось больше всего? Смотреть, как я горю. Я постоянно возвращалась к моменту своей гибели, пряталась в стенах и наблюдала. Снова и снова.

– А будущее ты могла видеть? – спросил Элиот.

– Нет, – небрежно проронила она, явно не сознавая, что порой причиняет боль слушателям. – Думаю, это связано с осью времени и потоками информации.

– Может, оно и к лучшему, – сказал Квентин.

– Если б могла, то хрен бы сюда вернулась.

– Это я и имел в виду.

– Сначала я и на Землю пробиться не могла, но потом барьер почему-то развалился, и у меня получилось. Обнаружилось это случайно. Я любила смотреть в зеркала на себя бесплотную; как-то притронулась к одному и прошла сквозь него в какое-то промежуточное пространство вроде Нигделандии. Зеркала, вставленные одно в другое, вели меня все дальше и глубже, сливаясь с зазеркальными пространствами других миров. Там холодно и почти пусто – только раз мне встретилась птица, которая металась в поисках выхода. В итоге я оказалась не в Филлори, а здесь, в этом мире – и хорошо. В Брекбиллсе много магии, много зеркал и очень сложное зазеркалье. Я надеялась найти там своего брата, но вместо него нашла тебя, Квентин. Ты был струпом, который мне нравилось ковырять. Даже и тогда ты умудрялся делать мне больно, а боль доставляла мне удовольствие.

И люди там интересные. Я чувствовала, что Плам как-то связана с Филлори, но до сих пор не поняла, как. И уверена была, что ты рано или поздно трахнешь ее.

– Все почему-то так думают, – пробормотала Плам.

– А потом ты попытался сотворить новый мир! – Элис затряслась от беззвучного смеха. – Это ты-то! Как может кто-то вроде тебя сотворить нечто живое? Ты же пуст! У тебя ничего нет внутри! Мертвый зазеркальный дом – на большее тебя не хватило. Знаешь почему? Ты всегда делаешь только то, чего от тебя будто бы ждут, – а когда тебя ненавидят за это, ты можешь всласть себя пожалеть.

– Я сильно изменился за эти семь лет, Элис. Может, раньше это и было правдой, не знаю, но теперь уже нет.

– Ничего ты не изменился.

– Подумай сама: мог бы тот Квентин, которого ты знала, снова превратить тебя в человека?

Тут в разговор вступила Плам, которую Элис, похоже, достала.

– Зачем ты нам, собственно, все это рассказываешь? Нет, это, конечно, завлекательно и все такое, но мы как-то не того ждали.

– Рассказываю, чтобы он наконец понял, что натворил.

– И что же я натворил? – Квентин посмотрел ей прямо в глаза, не совсем такие, как раньше. – Скажи мне.