Земля волшебника

Силовые волны катились через всю комнату. Такие вот чары и превращают людей в ниффинов, выйдя из-под контроля. Магические структуры и транши, которые Плам раньше видела только в отдельности, сталкивались и перемешивались, как климатические фронты. Комната внезапно ухнула вниз, как при турбулентности, – в самолете им велели бы надеть кислородные маски. Квентин, чей голос звучал неестественно низко, весь дрожал, удерживая свою конструкцию в целости.

– Жезл, – скомандовал он, торопливо вытерев лоб. – Жезл!

Плам, выйдя из транса, схватила стоявший в углу посох черного дерева. Значит, без тревожной кнопки все же не обошлось…

Квентин вырвал у нее жезл, и руки у него заходили ходуном, как будто он удерживал громадную рыбу на удочке или гигантский воздушный змей на сильном ветру.

Плам хотела помочь, но он мотнул головой и процедил сквозь зубы:

– Меня сейчас лучше не трогать… как бы чего не вышло.

Теперь в комнате пахло горелым металлом и путом усталых волшебников. Новый мир нарождался, крича почти человечьим голосом. Сердитое дитя желало есть, пить и жить: если понадобится, оно отнимет жизнь у своих повивальных бабок. В пальцах Квентина вспыхнуло золото – должно быть, одна из монет Маяковского. За окнами промелькнул размытый пейзаж.

Пространство искривилось. Комната раздувалась, как волдырь на теле реальности. Что-то будет, если он лопнет?

– Нотунг![21] – выкрикнул Квентин. Плам не могла понять, что звучит в его голосе – боль, торжество, отчаяние? Окованный серебром конец посоха грянул об пол, гром, как от пушечного выстрела, пронизал ноги Плам. Проволока на стенах и потолке раскалилась, буквы на полу вспыхнули, как магнезия.

Потом все постепенно затихло, остановилось, погасло. Пламя двух чудом не задутых свечей поколебалось и выровнялось. Квентин повалился на стол. В комнате еще звучала высокая серебристая нота – может быть, у Плам просто звенело в ушах.

В окнах, даже в маленьком угловом, снова открылся вид на нижний Манхэттен. Квентин выпрямился, обвел взглядом потолок и углы, посмотрел на Плам.

Сзади, показала она.

В стене появилась красная дверь, окованная черными железными завитками. Квентин с лязгом выронил жезл.

Глава 21

Он сделал несколько осторожных, недоверчивых шагов к двери и замер. Пыль в комнате осела, серебряный звон утих. Плам чувствовала себя так, точно пробежала большую дистанцию на голодный желудок.

– Мы сделали это, – торжественно объявил Квентин. – Все получилось. Мы создали новый мир.

Он опасливо взялся за круглую медную ручку, но током его не ударило и рука насквозь не прошла. Повернул ручку, толкнул дверь… потянул на себя… Дверь открылась.

Ветер, ворвавшись в комнату, остудил горячий лоб Плам и захолодил душу.

– Квентин…

Он не двигался. Она подошла и встала рядом с ним на пороге.

– Не хочешь войти?

Он посмотрел на нее так, словно только что проснулся.

– Сейчас, минуту. – Он поднял к глазам ладонь. – Я думал, у меня шрам от этой монеты останется. Как в «Утраченном ковчеге», помнишь? Чувство было, как от ожога, но нет, все цело.

Плам не поняла, о чем он, но уточнять не стала: не тот был момент.

За дверью не оказалось ни Стоакрового леса, ни даже яблоневого сада. Плам вспомнилось брекбиллское зеркало после того, как отражение Дарси пропало: за порогом они видели ту же комнату, вот только их в ней не было.

– Зазеркалье… – Квентин взял со стола ложку с длинным черенком и бросил через порог. Она благополучно клацнула об пол зазеркальной комнаты.

– Что это? – спросила Плам.

– Наш мир, полагаю.

– Но почему он так выглядит? Это правильно, по-твоему?

– Кто его знает.

– Я думала, он будет похож на сад. Ты ведь не это создавал?

– Нет, – нахмурился Квентин.

– Вот именно. Зачем создавать новый мир, который выглядит точно так же, как старый.

– Хороший вопрос.

Квентин вошел в комнату-отражение, огляделся по сторонам. Он не боялся, надо отдать ему должное – просто оценивал обстановку.

– Классика. Мир наизнанку. Ну, хоть традиции соблюли. – Он раскинул руки. – Заходи, тут вроде бы безопасно.

Плам зашла, перебарывая разочарование. Дом точно приобрел сиамского близнеца, приросшего к нему красной дверью.

– Мы все-таки создали свою землю, да?

– Дом уж точно. Осторожно, Плам, тут что-то не то.

Да, верно. Полная тишина. В доме-оригинале благодаря волшебной изоляции тоже тихо, но этот вообще отрезан от мира звуков. Как оклеенная яичными кассетами студия.

И это чувство клаустрофобии…

– Посмотри на окна, – сказала Плам, определив, откуда оно берется. – Это же зеркала.

Дом-отражение, похоже, не только глух, но и слеп.

– А с зеркалами тогда что сделалось?

Да, интересно. В маленькой ванной на площадке есть зеркало. Плам заглянула туда, приготовясь испытать шок, как в ужастике.

Все страньше и страньше. Зеркало так и осталось зеркалом, но в нем бушевала форменная вьюга, заметая пол, вешалку для полотенец, раковину, оседая на волосах и ресницах Плам. Только в нем – Плам инстинктивно потрогала голову и убедилась, что на реальных волосах снега нет.

– Надо же, – сказал подошедший Квентин – на него это никак не подействовало.