Земля-воздух

— Пумба, когда я сказал дать ему пизды, я не имел в виду буквально. — Сильно выебывался? А, ну тогда ладно… — Прыснул Паша, с силой проведя рукой по лицу. Хорошо ты его помял?.. А кого еще? Ебать, Толстый, ты тип, конечно! Мусоров-то зачем? — Коваль откинул голову и хохотнул. — Слушай, я прям-таки вспоминаю былые времена. Прямо жалею, что с тобой не пошел. Ладно, не хнычь, заберу, конечно. Куда твои сто пятьдесят буйных килограмм отвезли? Минут через тридцать буду, сиди смирно, а то заартачатся и хуй я тебя вытащу… Нет, обзывать их тоже нельзя… А это тем более. — Паша снова одобрительно заржал, и, мягко меня отстранив начал одеваться. — Нет, ну можно конечно, но тогда меня тоже загребут… Ага, блять, ностальгия. Тебе Кристинка потом устроит ностальгию. Что, страшно, каблук, блять? — Пашка снова заржал, прижимая плечом телефон к уху и натягивая джины. — Все, сиди жди, скоро буду. — Повернулся ко мне, удрученно на него глядящей с постели, фыркнул и подхватив с тумбочки бутылку велел одеваться, дескать он уже выпил, и за рулем поеду я.

Приехали в отделдовольно быстро, и Паша прямо с бутылкой пошел в здание, отсалютов виски полицейским, курящим недалеко от входа и почему-то значительно взгрустнувшим при его появлении.

Я прыснула, неверяще глядя в спину Коваля, пока он не скрылся за дверью. Ждала относительно недолго. Паша вышел первым, за ним шел весьма довольный, но сильно потрепанный жизнью Костя, с большим таким, красиво наливающимся синевой фингалом под глазом.

— Машка, и снова тебе привет! — добродушно заржал Костя, падая на заднее сидение. — Смотри, какой у меня фонарь на лице, красота же! Паш, а у меня правда права отобрали?

— Майор сказал, что пока подумает. Я так понял, что тебе еще бабла ему донести надо будет. А нахера ты вообще в машину сел пьяный при мусорах? Да еще и в Неверовскую? — Хохотнул Паша, усаживаясь рядом со мной и поворачиваясь забирая виски у Пумбы.

— Да не при них я сел, они позже приехали. Там дружки этого уебка, пока он на асфальте отдыхал, подвалили. Человек пять. А мы же на парковке были, я хотел музыку включить подходящую, пока они из машины вылезали. Мортал комбат хотел. А тут мусора набежали, дергают меня, орут, вообще охуевшие. Я говорю им, подождите я сам из машины выйду, а этот, который косоглазый, прикинь, дубинку достал. Ну у меня терпение и лопнуло. А они, твари, в протоколе помимо дебоша еще и езду в пьяном виде нарисовали. Ну, суки же, Паш? Скажи же, суки! — обиженно буркнул Пумба, разваливаясь на заднем сидении и требовательно протянув руку за бутылкой.

— Вообще, козлы. — Фыркнул Коваль, называя мне адрес Пумбы, когда я выруливала на дорогу от отдела.

Косте было скучно. Сначала он уговаривал меня с ним спеть, но игравших по радио песен не знал. Потом начал с Пашей обсуждать какую-то рабочую лабуду, потом ему надо было покурить, и он, свернув поданную Ковалем бумажку в кулек, чтобы стряхивать туда пепел задвигал филосовскую концепцию, какие нехорошие люди работают в правоохранительных органах. Когда мы подъехали к хорошей жилой многоэтажке почти в центре города, Костя стал настойчиво нас приглашать зайти, не став лукавить на ехидное предположение Паши, что он так стремится оттянуть кару Кристины, которая каким-то макаром узнала, что его в отдел привезли за «хулиганство», и просто с этим согласившись.

Квартира у них была большая и красивая. Кристина, грозно топающая из спальни на звук открывшейся входной двери, смущенно покраснела и помчалась переодеваться из симпатичной пижамы во что-то более подходящее для встречи гостей.

Вообще, мне было неожиданно уютно в этой компании. Кристина быстро накрыла на стол, как будто нас ждала (оказалось, что Костя просто любит пожрать и холодильник у них всегда под завязку забит), мы с ней распивали хорошее вино, и болтали снова о чем-то совсем не важном. Пока Костя не начал травить армейские байки, неожиданно смешные. Особенно те, которые касались Паши, которого вечно пытались отпиздить, потому что он не любил тупых и наглых, а таких в командовании армии большинство. Потом Костя, увлекшись, начал рассказывать, как они вдвоем пиздили солярку и продавали ее в ближайшем населенном пункте, а деньги пробухивали. Прямо в армии. Будучи рядовыми. Кристина закрыла двери, чтобы наш громовой хохот не разбудил близняшек.

— Кристин, что с твоим лицом?. — Расхохотался Паша, глядя на удивленное лицо Кристины, до сего момента, наивно полагавшей, что порядки в армии немногим мягче чем в тюрьме, и воровать, а тем более бухать там сложновато.

— Так вот откуда все пошло… — отчего-то грустно вздохнула она, с горя выпив вина прямо из бутылки. — Талант не пропьешь, хули.