Земля вращается со скрипом (сборник)

- Дело не в деньгах, - сказал я.

Хотя дело было именно в них.

Глава пятнадцатая

 Тройка, семерка, туз

Олег из «Голдмедиа» пригласил меня к себе в студию на «поболтать». Когда я вошел, он воскликнул:

- Шляпы долой! Пред нами - гений!

Затем указал на бритоголового небритого мужчину с пол­ностью зататуированной узорами рукой:

- А у меня тут как раз Шакиро. Знакомьтесь. Шакиро сдержанно кивнул:

- Да мы знакомы. - Он с хитроватым кошачьим прищу­ром посмотрел на меня. - Не захотел у меня играть?

- По причине меркантильности, - улыбнулся я в ответ.

Дело в том, что Шакиро тоже любитель не платить акте­рам.

Посидели. Покурили. Олег сделал по чашке кофе. К сожа­лению, без сахара. Я его еле выпил. Горький, как Пешков.

Говорил в основном Олег. Веселый, добродушный, энер­гичный, похож на постаревшего Карлсона. Пел дифирамбы моему таланту, восхищался игрой на сцене... Заявил, что бу­дет делать со мной фильм. Ничего конкретного не предложил.

«А годы проходят - всё лучшие годы...»

Впрочем, я к подобным разговорам привык и ничего осо­бенного от них не жду. Просто до боли жалко тратить на это время. А все из-за внутреннего голоса, который с каждым го­дом слабее и тише, но еще подначивает, это, мол, твой шанс; шанс перейти наконец на следующий уровень и показать ми­ру, кто настоящий актер, а кто всего лишь умеет всюду про­тискиваться.

Олег говорил так много, что я понял, ничего не будет. Очередная говорильня.

- Тот, кто делает, тот не говорит, а делает.

О Боже! Я что, сказал это вслух?

Ничего страшного, он не придал особого значения моей реплике.

-Ты абсолютно прав! - подхватил он. - Задержка только в одном. Нужен шедевральный сценарий. Ты ведь вроде что-то пишешь? Но там должно быть все! Два-три убийства, врачи, менты, голубизна, педофилия, погоня, скинхеды, политика, наркотики, проститутки, интеллигенция и карлик. У меня на примете та-акой карлик есть, он так и просится в кадр. По­больше драйва, минимум диалогов, максимум действия и крови.

Он говорил очень долго. Слишком много слов. Гораздо больше, чем нужно для начала...

И Донбровский туда же. Василий Иванович. Как выпьет, так приступает к строительству воздушных прожектов.

- Эх, Ленька, - восклицает он, сдвинув свою старую болот­ного цвета шляпу на затылок. - Я вижу тебя в роли лермон­товского Демона. «Клянусь я первым днем творенья, клянусь его последним днем...»

Донбровский, правда, в отличие от многих других, реаль­но человек талантливый. Но талант загубленный, пропи­тый. ..

Всерьез его никто не воспринимает. Каждый человек из съемочной группы, от гримера до постановщика, находит в себе право беспардонно выдать ему:

- Василий Иванович! Вы только смотрите мне – никакого коньяка!

Я работал у Донбровского в двух картинах. В первой я иг­рал сына вождя племени. Довольно крупная роль. (Этот фильм так и не был снят до конца. В Израиле умер продюсер. Сценарист подал в суд на киностудию. Деньги кончились. Оператор попал в больницу. Донбровский ушел в запой.) А по второй мне досталась роль Яновского. Близкого друга Алек­сандра Довженко. «Сашка-реформатор». Фестивальное такое кино. О жизни и творчестве нашего классика кинематогра­фии. Тягомотина.

Во время обеденного перерыва (мы ели в «кинокухне» -столовая на территории студии) Донбровский выпивал сто грамм коньяку и, взяв бокал пива, подсаживался ко мне за столик:

Буду, - говорит, - снимать с тобой «Пиковую даму»! Там все просто: тройка, семерка, туз. Но я требую от тебя одного -дисциплины. Этика, эстетика и методология! Понял?

Понял, - говорю. -Тройка, семерка, туз. Читали.

Я смотрю на него и вдруг осознаю, что мне его жалко. Обидно за него. Умный, образованный, талантливый чело­век. В молодости, вероятно, был красивым. Во всяком слу­чае, женским вниманием обделен не был. Недаром он часто, провожая липким взглядом проходящую мимо молоденькую девушку, заявляет:

- Сколько раз я давал себе слово, не жениться на актри­сах! Коварство и любовь этих женщин, вот что меня погуби­ло. «О, женщины! Вам имя - вероломство!»

О женщинах, погубивших его, я слышал неоднократно. Он постоянно повторяется.

Перед съемкой Василий Иванович имеет привычку напо­минать:

- Будет три команды - камера, начали, стоп. Пока я не скажу «стоп» - играть, не останавливаться.

После команды «стоп» он обычно сообщает:

- У меня было!

Как-то сидит Донбровский пьяный в стельку, шляпа съе­хала набок. Все готовы к съемке. Донбровский приподнима­ет голову, дает команду:

Камера!

Есть камера, - отвечает оператор.

Актеры замерли, ждут второй команды. Голова Донбровского медленно клонится вниз, падает на грудь... Камера ра­ботает. Тишина. Проходит минута.

Василий Иванович начинает храпеть и тут же резко, от звука собственного храпа, просыпается:

Стоп! - Поворачивается к оператору. - У меня было.

И у меня было, - отвечает обалдевший оператор. – Хотя такого еще не было. В моей практике.

Донбровский поправляет шляпу и фокусирует свой по­мутневший взгляд на актерах.

- Хотите актерский дубль? - спрашивает.

—Хорошо бы, - отвечают те.

- Я не против. Хотя не думаю, что вы сыграете лучше.