Земля за океаном

Все пять дней, что продолжался шторм, Александр Андреевич то пребывал в гостях на борту "Феникса", то принимал капитана Мура в своей палатке на берегу. Общались они на немецком языке, который оба знали одинаково плохо. Это не помешало общению и именно Хью Мур первым сообщил Баранову, что шведский корсар Джон Кокс умер от лихорадки в Кантоне и, как честный покойник, не может теперь представлять опасность для русских поселений. На шестой день, перед выходом в море, Мур подарил Баранову своего слугу индийца Ричарда, сказав, что "по способности к языкам сей Ричард свободно говорит по аглицки и скоро выучит русский дабы служить толмачем". Александр Андреевич отдарился лисьим одеялом, меховой камлеей и несколькими чугачскими безделушками.*(3)

На другой день Баранов занялся делами, которые несколько запустил за неделю непрерывного гостевания, а с утра намеревался отправиться на Очок. В ночь с 20 на 21 июня 1792 г. лагерь был внезапно атакован эяками и тлинкитами из Якутатского залива, выступившими в поход чтобы отомстить чугачам за их прошлогодний набег. Хотя военный отряд насчитывал в своём составе не более полутора сотен воинов, не располагавших огнестрельным оружием, они решились напасть на стоянку русских, которую вначале приняли за становище чугачей. Но и разобравшись в своей ошибке, индейцы всё же "поиспытать сил своих отважились, зная притом, что много есть богатства с нами"

Индейцы подобрались к спящему лагерю в излюбленное ими для нападений время: "в самую глубокую ночь пред зорею". Хотя в карауле и стояли пять человек, но "за мрачностию ночи" тлинкитов заметили только когда те были уже в десяти шагах. Со всех сторон ворвались индейцы в лагерь, пронзая копьями палатки и выбегающих оттуда полусонных людей. Ружейная стрельба не могла сдержать их натиска, "ибо одеты они были в три и четыре ряда деревянными и плетёнными куяками и сверху ещё прикрывались лосиными претолстыми плащами, а на головах [имели] со изображением лиц разных чудовищ претолстыя шишаки, коих никакие ни пули, ни картечи наши не пробивали." Положение Баранова было тем более опасным, что больше половины из его людей было новичками, которым не приходилось ещё попадать в подобные переделки. Тлинкиты же, "наблюдая совершенный порядок в движениях по голосу одного повелевающего стройно к нам приближались, а часть только отделённая бегала туда и сюда, причиняя вред нам и иноверцам." Баранов выбежал со сна в одной рубахе, которая тотчас оказалась проколота индейским копьём, спасла правителя лишь поддетая под рубахой дарёная Якобом кольчуга. Вокруг градом падали стрелы. Чугачи и кадьякцы, видя, что их оружие бессильно против доспехов тлинкитов, в панике бросились к байдарам и поспешно отвалили от берега, а те из них, кто остался на берегу, "теснясь в нашем стане отнимали действие рук". Александр Андреевич метался по лагерю, ободряя людей и руководя огнём из однофунтовой пушки, которую перетаскивали "на все стороны, где опасности более настояло." Но даже три выстрела из этого орудия не могли опрокинуть рвущихся вперёд тлинкитов: "Два часа они стояли и мы огонь по них производили до самого разсвета." И новички-казары и бывалые старовояжные держались с равной стойкостью, отражая упорный натиск индейцев. Особенную неустрашимость, отмеченную Барановым, проявил Федор Острогин.

Тлинкиты отступили лишь когда к берегу причалила присланная Измайловым байдара с вооружённой подмогой. Они отошли, унося своих раненых и уводя 4 из чугачских аманатов: мальчики подумали, что на лагерь напали их соплеменники чтобы отбить заложников, а потому сами бежали в сторону нападавших, угодив в руки своих исконных врагов. Баранов подсчитал потери. Из русских погиб один; кадьякцев потеряли 9 человек и 15 было ранено. Тлинкиты, отступая, оставили на поле боя тела 12 своих воинов, а так же одного смертельно раненого, который успел сообщить о подходе к Нучеку ещё десяти боевых каноэ, собранных для похода на кенайцев (атапаски-танайна). Известие это обеспокоило Баранова и он послал людей разведать намерения отступившего неприятеля. Выследить индейцев было нетрудно: они выносили своих раненых и по каменистой земле острова на две версты протянулись кровавые полосы. Так что по этому-то кровавому следу партовщики, не смотря на утренний туман и моросящий дождь, вышли к потайной стоянке нападавших.. Они успели рассмотреть очертания удаляющихся прочь шести каноэ. Встревоженный Баранов поспешил с возвращением на Кадьяк, опасаясь внезапного вторжения колошей в Кенайский залив.*(4)

Тотчас после такой встречи Александр Андреевич срочно затребовал у Правления компании присылки оружия: "колчуг или пансырей сколко можно более … и ружья со штыками весма нужны в опасных случаях, сколко нибудь гранат и поболше пушки…" С тех пор до самого конца своего пребывания в Америке Баранов не расставался с кольчугой, носимой им под верхней одеждой.