Земля зеленая

Андрей Осис осмотрел у Андра полочку с книгами. Их было немного. Рассказы про индейцев из Народной библиотеки[74] и принесенную из Леяссмелтенов книгу об Изабелле[75] Андр поручил матери, чтобы хранила в шкафчике. Издания «Отдела полезных книг» Андрей знал все, новой для него была только «Астрономия» Фламмариона.[76] Андр успел уже по ней изучить небо и хотел сейчас же бежать на улицу, показать Полярную звезду и наиболее интересные созвездия. Но так как летние ночи светлы и звезды неярки, они решили отложить осмотр до следующей встречи. Не меньше чем астрономией, Андр восторгался рассказом Екаба Апсита «Чужие люди» и был очень удивлен, когда Андрей бросил книжку и с оттенком презрения сказал: «Для кошек и старых дев!» Столь же непочтительно перелистал тщательно подшитые номера журнала «Маяс Виесис» и литературные приложения к нему. Андр чуть не со слезами на глазах начал говорить об «Искателе жемчуга» Яна Порука — разумеется, он не признался, что, когда читал этот рассказ, наплакался — вместе с дамой в черном у могилы Анса Выпрога. Оказалось, что Андрей Осис знал и этот рассказ и пренебрежительно покачал головой: что это Андр умиляется этой манной кашицей, этаким киселем-размазней! Газету «Диенас лапа»[77] — вот что надо теперь читать, в ней тоже печатают рассказы, по ним учиться можно. Андр Калвиц становился все сумрачнее: у Андрея такие резкие и жесткие слова — бьет ими прямо в лоб; он совсем не восхищается тем, что должно вызывать слезы. Перед уходом на новое место помощник учителя Пукита подарил Андру четыре маленьких томика сочинений Лермонтова, — Андрей даже в руки их не взял. Правда, говорить по-русски он научился, в его цехе половина рабочих русские; русские газеты и технические книги он уже читал, но такие стихи его как-то не привлекали. Все же он заглянул в тетрадку Андра, в которую были переписаны стишки «Закрой глазки и улыбнись»,[78] «Небо в тучах грозовое», [79]«Взгляни, как роза цветет…».[80] Покраснев, Андр отнял тетрадку, должно быть, дальше записано слишком уж сокровенное, что и показать нельзя.

— «Небо в тучах грозовое»… — презрительно протянул Андрей Осис. — А стихов Вейденбаума[81] у тебя нет? Жаль! У нас только одна его книжка, изданная за границей, — мы его стихи переписываем и знаем все наизусть.

«Мы», «нам» — часто он говорил. Андр Калвиц плохо понимал, что это значит. Покосился на Марию и покачал головой — нет, она не из тех, кого Андрей называл «мы». Вероятно, это какое-то сборище людей, толпа, как на станции или на Клидзиньском рынке, — промелькнуло у него в голове.

Городские гостьи привезли гостинцы — апельсины и различные сласти, которые достались главным образом их же девочкам. Андрей прихватил с собой бутылку аллажского тминного ликера — для женщин этот напиток был слишком крепок, сам Осис чуть отпил из рюмки. Калвицу-старшему одному тоже не хотелось пить. Но он сварил бочонок домашнего пива, которое Марии очень понравилось. Правда, ее религия запрещает пить, но о самодельном в Писании ничего не сказано, наверное, это можно приравнять к чаю или кофе.

Калвицу хотелось побольше разузнать о Риге. Первым делом надо проверить, правда ли, что Альфред Ритер заделался мастером на фабрике и зарабатывает по три рубля в день, как он здесь хвастался. Андрей ответил как-то неохотно, пожалуй даже раздраженно. Не главным мастером он стал, а только подмастерьем, около двух рублей, может быть, и зарабатывает. Вообще-то Альфред Ритер так изменился, что о нем и вспоминать не хочется. «Мы с ним совсем не разговариваем, — сказал Осис. Андр опять подметил это „мы“… — Карл Мулдынь работает в Главном управлении железных дорог, но вот странно — своими железнодорожными делами интересуется очень мало, а больше кораблями…» Калвиц спросил: правда ли, что некоторые корабли так высоки, как дом с трубой?.. Порожний корабль, может быть, и выше, но когда нагружен — борта поднимаются над водой только на шесть футов… Такой ответ удовлетворил арендатора Силагайлей.

— Да, вот еще — Минна Лиена, которая служит у господ, будто бы была в театре и видела, как артистка Леонора на черном коне разъезжала по горам, освещенным бенгальским огнем.

Андрей Осис и это видел.

— Только на сцене не настоящие горы, а разрисованные полотняные декорации. Черная лошадь вырезана из картона, артистка сидит на деревянном седле, укрепленном подпорками.

Никаких чудес о Риге Андрей Осис не рассказывал, о своей работе и о заработке говорил неохотно. Зато много и с интересом расспрашивал о старых дивайских знакомых. Анна о них слушала также внимательно, но для Марии все они — чужие люди, деревенская жизнь ее совсем не занимала, и она вскоре начала зевать.