Земля живых

А на менте, оседлав, склонилась к его лицу красотка в платье-ночнушке – и скачет, и дергает задом, словно трахается в позе наездницы. От ее движений так и летят вокруг красные и склизкие ошметки…

Большой усатый дядька, худой как скелет, отбивается нехилым гаечным ключом от двух гастеров – возможно, тех самых, грузивших на входе стройматериалы. За его спиной дочка и жена, сразу видно – орут под руку и не помогают. Жалко мужика, да и дурочек его тоже жалко.

И…

Пришлось драпать, именно рвать когти к чертовой бабушке, иначе абзац. Мимо дико клац-клац-клацающих трех упырей, так и желающих отхреначить от меня кусок меня же. Спасибо усатому, отбил своих двоих в сторону, и поскакал я прямиком в отдел инструмента. Правильно поступил? Да еще как.

Выход из отдела перекрывала поломоечная машина, столкнувшаяся с самым натуральным погрузчиком-штабелером. Да еще, вот беда, рога у него оказались подняты и держали нехреновый такой паллет, перекосившийся точнехонько над единственным выходом из секции. И оттуда, прорвав пленку и наполовину высунувшись, торчали длиннющие сверла для перфораторов. Охренеть, не встать…

Сотрудник маркета, тощий длиннорукий детина в бело-зеленом, уже ждал меня. С распростертыми, сволочь, объятиями – раскинул руки, багрово-склизкие по локти, аж подтекающие жирными каплями. Уборщицу, кроху-таджичку в униформе, он этими самыми грабками только что выпотрошил, как рыбак пойманную рыбу. Вот падла…

Главное оружие в любом бою не ствол, не кулак и не подхваченная саперная лопатка. Главное оружие в любом бою – только ты сам. Сзади подпирают желающие человечинки упыри, а их товарищ, поблескивая агатовыми глазами, все шире разевает резиновую пасть? Думай и действуй, не бойся и не жди помощи. Ты, мужик, лучшее оружие, созданное природой, а дополнительное, за неимением клыков, брони, когтей и рогов, найдешь… если захочешь. И вовсе не обязательно впадать в боевое безумие, фильмы же смотрел? Так точно, трщ майор, зырил, кусать и драть себя позволить нельзя.

Разводные ключи сейчас делают такие, что любо-дорого, особенно профессиональные. Это к чему? Да просто пользоваться нужно тем, что бог послал.

В каждую руку по ключу – я теперь, мать вашу, боевой сантехних! Спецназ из канализации!

Взмах! Присесть, обмануть туповатую, пусть и хваткую, тварь. Хрясь! – головкой ключа по колену, ломая его в хлам.

Хрясь! – вторым по тазобедренному суставу, паршивый перелом, не всякий ортопед возьмется за починку…

Лишившись подпорок, тварь завалилась вперед, гулко рыча, – и подставила затылок.

Хрясь-хрясь! – двумя ключами сразу – и черепушка развалилась, плеснув в стороны склизко-липко-розово-красным.

Метнул ключ в лицо почти догнавшего мертвого деда. Своротил ему нос на сторону, заставив споткнуться. Сломал руку подобравшемуся с фланга хромому менеджеру, перебив почти у локтя. А потом взял за шиворот – и лицом во-о-он на тот рог погрузчика, с размаху, чтобы полбашки внутрь вогнулось.

Сзади обдало рыком и лютой вонью… а, его товарка, Ариадна Батьковна приковыляла, таща за собой раздавленные и порванные собственные кишки, они и воняли.

Тянула лапищи с выгнутыми пальцами, щелк-щелкала зубищами – куда там до нее крупной собаке! Вслепую нашарил на стеллаже рукоять какого-то инструмента, схватил. Длинная монтажная отвертка… так себе оружие… но ничего, длинная же!

Тварь, направившая нас с Герой в этот лабиринт, радостно ухнула, словно и впрямь меня узнала… Раззявила пасть, вытягивая шею…

Получи!

Глаз склизко лопнул под отверткой, брызнул липким и мерзким, в глазнице что-то скрежетнуло, но инструментальная сталь вошла удачно, не остановилась, скользнула дальше, впиваясь прямо в мозг, в то, что от него осталось. Ариадна рухнула.

Растопыренная пятерня едва не вцепилась в лицо… еле-еле успел дернуться в сторону. Это оказался снова чертов дед, все тот же… Наверняка при жизни был неугомонным активистом-общественником, ходячим кошмаром для ЖЭКа и для чиновников, ответственных за работу с населением…

Общественник лишился глаза, половина его лица – кровавая каша. Но не унимался… Кося уцелевшим буркалом, махнул второй рукой, заехав мне в живот.

Ох-х-х…

Внутри вспыхнуло что-то обжигающее. Внутренности сжались в болезненном спазме. Что ж так в глазах темно… ох, е-е-е… расклеился с одного удара, да что со мной?

Чья это рука локтем стукнулась об пол? Никак моя?.. Дед не додумался (нечем было!) добить упавшего ногами, медленно клонился ко мне, а я…

Я тянулся к лицу затихшей Ариадны. Вернее, к ручке отвертки, надеясь вытащить и сделать хотя бы что-то.

Вой перекрыл дикий рык седого упыря-активиста, а потом прямо на меня брызнуло горячим. Гера, злющий, с перекошенной рожей, резал дедка садовой электропилой. Кромсал, как мог, явно понимая – аккумулятор тут так себе. Не время валяться, подонок, пришлось заявить самому себе – и встать, и дотянуться до ножовки с лихой надписью «Теща», и помочь другу отделить голову активиста от шеи. Уф… у нас получилось. Неугомонный общественник угомонился-таки.

– Гер?

– Че?

– Хрен ли ты так долго?

Гера вместо ответа не то хрюкнул, не то хохотнул.