Земляне против политики (СИ)

Никому из смертных не ведомо, сколько времени могло уйти на это бесплодное занятие, если бы не звук, прошедший сквозь дверь. Любой человек, обладающий даже малейшей долей фантазии, немедленно вообразил бы Эдисона, лежащего в постели, с руками поверх одеяла, с вздымающимся животом, испускающим храпы в пределах спальни. Вообразив такую картину, этот человек не учёл бы лишь одно обстоятельство: никакой кровати в этой гостиной не имеется, поскольку речь идёт о гостиной, а не о спальне, а потому звук, вызвавший у политиков эти подозревающие мысли, действительно выглядел подозрительно. Лорд Солсбери постучал в дверь и, даже спустя минуту не дождавшись ответа, толкнул дверь и вошёл в гостиную.

Картина, представшая их взору, невольно заставляла пересмотреть уже известные нам представления о двоих заатлантических гостях, ведь вопрос о том, кто больший чудак — Тесла или Эдисон — в данный момент выглядел открытым.

Томас Эдисон лежал непосредственно на столе, подложив под голову книги, и в такой позиции предавался сну, явно не задумываясь об удобствах. Ему могут завидовать даже солдаты из полчищ осаждающих нас тараканов и клопов, что любят спать на полу в человеческих спальнях (и вероятно даже на кухнях, чего ввиду отсутствия там людей в ночное время никто не замечал), но в отличие от тараканов и клопов, Эдисона нельзя выкурить серой, отравить бензолом или посыпать порошком. Стоя перед столом, господам приходилось с величайшим терпением ждать пробуждения Эдисона.

— Смотрите внимательно, — прошептал Чемберлен.

— Вижу, — оптимистично ответил Тесла. — Если вы не возражаете, я попробую применить дедуктивно-индуктивный метод.

Тесла с изяществом размял пальцы, быстро став готовым к анализу.

— Если судить по книге, на которой спит Эдисон, то он вегетарианец. Гениально! Если судить по книге, то он вегетарианец, русский, граф, помещик, пацифист, носит бороду и ходит босиком. Теперь взгляните и убедитесь в том, что Эдисон спит на «Войне и мире».

— Вы прирождённый анализатор.

— Благодарю. Теперь перейдём к физиогномическим основам. Если судить по его густым, тёмным, большим бровям, то он носит пиджак со множеством орденов.

— Но как? Каким образом тип бровей может свидетельствовать о пиджаке с орденами?

— Точно, что за чушь я несу... Или причина в несостоятельности физиономистики?

Ждать оставалось недолго. К счастью для их терпения, Эдисон открыл глаза и его брови хмуро выстроились в одну прямую линию, прежде чем он обратил внимание на своих нынешних шефов. Пребывать же на столе ему не приказывали.

Чемберлен начал расспросы издалека, надеясь получить ответ.

— Я вижу, вы спали?

— Разве не видно? — сердито спросил Эдисон. Даже если он и собирался именно в следующий момент разъяснить своё поведение, вид Теслы перечеркнул его намерения. Он повернул голову к Тесле: — Это опять вы?!

— Да, это я.

— Что вы здесь делаете?!

— То же, что и вы.

— То же, что и я? Я не вижу, что вы только что спали! Как вы оказались в моём доме?!

— В вашем доме? — глаза лорда Солсбери стали выглядеть как два гусиных яйца, когда его ушей коснулся вопрос.

— В моём доме!

— Это не ваш дом, мистер Эдисон.

— Это мой дом, и я спрашиваю вас, как вы здесь оказались! Минни, где ты? Объясни этим людям, что они непрошеные гости в нашем доме!

Эдисон начал оглядываться по сторонам. Лицо приобретало признак задумчивости.

— Где я?

— На 10, Даунинг-стрит.

— Странно. Я думал, что нахожусь дома. Представьте моё возмущение, когда я увидел Теслу, и тем самым решил, что он вооружился отмычками и проник в мой дом.

— Вы решили, что находитесь дома. И именно по этой причине вы осмелились спать на столе?

— Я привык долго не спать, но зато когда я сплю, я готов спать даже на столе. Мне не нужны удобства, для меня главное — восстановление жизненных сил.

— Мы совсем запамятовали о вашем новом изобретении, — заметил Тесла.

— Что вы сказали? — Эдисон приложил к уху слуховую трубу из «Ванити Фэйр».

— Мы совсем запамятовали о вашем изобретении!

Лишь теперь они с волнением, может быть недостойным их солидной натуры, но объяснимым перед лицом новорождённого свершения, окинули взглядом эдисоновскую универсальную машину. Они ждали возможности проникнуться итогами упорного потения, и теперь мы имеем возможность описать этот миг.

Ундервуд и простыня в первую очередь обращали на себя внимание. Перед окуляром выделялись широкие целлулоидные ленты, присутствие которых объяснялось катушками — к ним присоединялись головки наподобие заводных головок часов и вращающиеся ручки для точного перемещения целлулоида. Сбоку этого устройства возвышался огромный ящик английского дуба (того самого, чья красота затмевает узоры на индийских шалях), вмещающий в своей утробе память универсальной машины; посреди его передней стенки наряду с несколькими кнопками выделялся выключатель, стопки перфокарты лежали на табурете, словно ожидая своей очереди.

Лорду Солсбери принадлежал первый вопрос.

— И какая доля электричества использована в вашем чуде техники?