Земляничное убийство

– Знаете, а я ведь даже знаю, когда это произошло… В прошлом году. Мне соседка Кленовой рассказывала, как та отправилась в общежитие красить стены или еще чего там делать и вернулась очень быстро назад. Вся зареванная, видно было, что что-то произошло. И больше она туда уже не ходила. А когда соседка ее спросила, в чем дело, Кленова сказала, что «все твари», рыдала долго, а потом сказала, что она и есть самая первая тварь…

– Ну вот все и сошлось! Теперь, когда Лена подготовит список всех присутствовавших тогда в общежитии, кто мог услышать Мышкину, мы посмотрим, есть ли там Фаина. Или еще кто из кукольного клуба.

В пиццерии не было ни единого посетителя. За стойкой скучал молоденький бармен. За столом возле окна сидел кудрявый мужчина лет тридцати с небольшим и что-то строчил в стоящем перед ним ноутбуке. Это и был новый хозяин пиццерии Андрей Наполов.

– Да откуда мне знать, где Катька? Пьет где-нибудь с бомжами. – На вопрос, не знает ли он, где находится Екатерина Фролова, Наполов, демонстрируя полное неуважение к представителю закона, отмахнулся от Петрова как от назойливой мухи.

– Скажите, как и при каких условиях вы купили эту пиццерию у гражданки Фроловой?

– Да очень просто и купил. Пошли к нотариусу и все оформили чин чином.

– Учитывая, что гражданка Фролова, по вашим же словам, была алкоголичкой, – разозлился Петров, – то вряд ли она в момент подписания документов находилась в трезвом состоянии, а это значит, что вашу сделку могут признать недействительной.

– А вы докажите! – не унимался находящийся в дурном расположении духа Наполов. Он с брезгливой миной рассматривал теперь уже Женю. – Это тоже следователь?

– Нет, я не следователь. Но советую вам разговаривать со следователем хотя бы вежливо, – сказала, откровенно рассматривая нового хозяина пиццерии, Женя. – Может, вы еще не поняли, но вас подозревают в убийстве вашей любовницы. И я не удивлюсь, если выяснится, что никакой сделки вообще не было, потому что у вас не имелось денег на приобретение пиццерии, а это значит, что вам ее подарили. И сделала это женщина, находившаяся в состоянии алкогольного опьянения. Просто подписала, ничего не соображая, документы в присутствии вашего знакомого нотариуса, вот и все.

– Ну да, конечно, я еще и убийца. Может, я и не покупал пиццерию и мне ее подарили, но это не дает вам право обвинять меня ни в том, что я мошенник, мало ли кому что дарят, ни тем более в том, что я убийца! Вы что, спятили, что ли? Мало того что я столько времени провозился с этой ненормальной, пытался, кстати говоря, ее лечить, так еще теперь меня же и обвиняют! Можете позвонить в клинику «Алколайф». Я даже оплатил месяц ее пребывания там, а она сбежала на второй день. Вот такие дела. Можете проверить. И с чего вы вообще взяли, что ее кто-то убил? Говорю же, пьет с бомжами, а может, уже и живет где-нибудь на вокзале и спит на скамейке или на картонке. Она же вообще уже никакая…

– А ее квартира? – спросил Петров. – Она по-прежнему принадлежит ей?

Понятное дело, что вопрос этот был лишним, поскольку выдавал его неподготовленность к визиту. Но, с другой стороны, он еще всегда успеет проверить эту информацию.

– Надеюсь, что да. Хотя, признаюсь честно, я хотел и с квартирой ее провернуть… Короче, хотел переоформить ее на себя, чтобы Катька не продала ее каким-нибудь мошенникам или просто собутыльникам.

– Странно, что вы не сделали этого раньше. Вполне вероятно, учитывая сложившиеся обстоятельства, что квартиру она уже продала, вернее, отдала бесплатно, подписав спьяну договор купли-продажи, – вздохнула Женя. – Что же касается вашего предположения, что она пьет где-то с бомжами, то вам не показалось странным, что она вот уже несколько месяцев как пропала, ее нигде нет. Ведь она наверняка заходила к вам в пиццерию, пока была в состоянии это сделать. Может, требовала от вас денег…

– Да, было дело. Приходила. Но я не давал ей денег. Кормил ее и продукты с собой давал, оплачивал ее коммуналку. И в очередной раз предлагал ей лечь в клинику. Но не на аркане же я ее повезу!

– Есть такая служба, которая насильно увозит алкоголиков на лечение. Просто чтобы спасти их от смерти. Разве вам неизвестно об этом? – спросила Женя.

– У нее есть дача? – спросил Петров.

– Да. Кстати, есть! Не бог весть что, но жить можно. В сезон. Но вряд ли она там. Что ей там делать? Машину она давно уже не водит по понятным причинам.

– Машина? Она могла ее продать?

– Конечно! И машину, и гараж.

– Вы можете проехать с нами и показать ее дачу, гараж? Если это дача, то адреса, возможно, и нет…

– Да адрес-то есть, Фролов все оформил, другое дело, что вы не найдете ее, там петлять и петлять по этим дорожкам… Ладно, сейчас, только распоряжусь здесь, и поедем.

Дача, некогда, вероятно, уютная и комфортная, с большой застекленной верандой, а сейчас сплошь увитая диким виноградом и окруженная запущенным садом с заросшими сорняками, одичавшими кустами жасмина и больными после холодной и снежной зимы туями и можжевельником, представляла собой печальное зрелище.