Земляноиды

Ответить я не успела: в воздухе вновь заревело. Замирая от страха, я смотрела, как на меня наползает огромный чёрный джип. Как только он остановился, из-за его руля вылезла огромная чёрная фигура. Я схватила Юу за руку, затолкала его в дом и захлопнула дверь за нашими спинами.

– Что будем делать, Юу? Посланцы с Фабрики гонятся за ним!

– Посланцы? – с сомнением протянул Юу из кухни.

Но тут за дымчатым стеклом кухонной двери выросла тёмная фигура.

– Томоя! Выходи! Я знаю, ты здесь! – заревела она.

– Это кто?! – прошептал мне на ухо Юу.

– Отец мужа!

Глаза Юу округлились.

– Но тогда мы просто обязаны впустить его в дом! Мы не можем его прогнать, ты же знаешь!

Он повернулся к двери и крикнул:

– Секунду, уважаемый! Я живу в этом доме! Сейчас открою!

Когда же он открыл, перед ним громоздился мой свёкор с красной от ярости шеей и таким же лицом.

– Прошу прощения. Мой сын у вас? – церемонно осведомился свёкор, тут же вломился в дом и принялся громить всё вокруг с воплем «Томоя!». Пока наконец не нашёл его в кухне.

– Ах ты, ублюдок!

«Прямо как теледрама!» – думала я, глядя, как он избивает моего мужа. В детстве я часто пялилась в телесериалы для домохозяек и даже в самых душераздирающих сценах не могла удержаться от смеха. Смешнее всего было видеть, с каким искренним, священным пафосом актёры несут с экрана всякую чушь.

– Господин отец, прошу вас, только спокойнее!

Я подумала, что из Юу получился бы классный актёр. В эпической сцене «Грозный отец избивает своего сына» он идеально подошёл бы на роль защитника всех избиенных.

– Нет! Не надо! Спасите! – заорал мой муж и, бросившись на пол, пополз ко мне под ноги, пока Юу оттаскивал свёкра за плечи.

– Ты правда хочешь, чтобы я тебя спас?! – проревел он.

Я покосилась на садовый секатор, валявшийся у выхода на веранду.

– Хочешь?! Ну тогда держись! Сейчас я тебя спасу!

Муж догадался, на что я смотрю, и быстро покачал головой.

– Нет! – закричал он. – Я совсем не хочу, чтобы меня спасали!

– Правда?! Ну смотри…

Оттолкнув мельтешащего Юу, грозный гость вцепился в моего мужа – и передо мной поплыла классическая сцена драки из сериала.

– О нет! Спасите! Кто-нибудь! – истошно вопил мой муж.

– Никчёмный кусок дерьма! – ревел мой свёкор, себя не помня, и продолжал молотить его кулаками.

Один из зубов мужа вдруг подкатился к моей пятке. Он был весь в крови. Я подобрала его и спрятала в карман.

А Юу всё хватал моего свёкра за руки и всё кричал свои «прекратите» да «успокойтесь». В отчаянных попытках защитить моего мужа он исполнял роль защитника куда успешнее меня.

* * *

Судя по тому, что рычал мой свёкор, муж и правда приехал в дом своего старшего брата, то есть моего шурина, – и со всей искренностью, на какую был способен, предложил родному брату инцест. Он доходчиво объяснил, что вступать в романтические отношения он брату не предлагает, а сам этот акт ему нужен исключительно для того, чтобы сделать что-нибудь нечеловеческое – и посмотреть, не превратится ли он сам благодаря этому во что-нибудь ещё.

Шурин забеспокоился, что моего мужа оболванила религиозная секта, и, пока угощал его ужином, неплохо его подпоил, записав тайком на айфон всю беседу. Как только муж, захмелев, уснул на диване, шурин побежал к их отцу, то есть моему свёкру, посоветоваться – как поступить с младшим братом, который явно сошёл с ума. Мужа разбудил звонок озверевшего папаши, после чего он ещё успел вскочить в поезд, а потом и в такси до Акисины. Но папаша позвонил моим родителям, вытряс из них адрес, примчался сюда и наконец-то настиг беглеца.

Закончив избиение сына, свёкор сгрёб нас обоих в охапку и затолкал в свой чёрный автомобиль.

– В ваши-то годы – и такие засранцы?! Срамота! – прорычал он свирепо, выжимая сцепление.

Меня снова угоняли на Фабрику – как и тогда, в последнее лето моего детства. Нормальные люди опять возвращали меня в их нормальную жизнь.

Я выглянула в окно и увидела Юу – он застыл у амбара с отвисшей челюстью и смотрел на нас не мигая.

Машина тронулась, и его фигура постепенно растворилась вдали.

Глава 6

По возвращении на Фабрику нас подвергли обработке третьего уровня. Родители мужа сговорились с моими, нас с мужем немедленно разлучили – и для каждого по отдельности устроили долгие допросы с пристрастием. Мужа при этом держали в доме его родителей на другом краю Токио, а меня, как всегда, посадили под надзор в Тибе.

Как и следовало ожидать, мои предки с сестрицей тут же бросились прочищать мне мозги, но я, памятуя о муже, упорно хранила молчание.

– Ты такая упрямая, Нацуки! – только и сокрушалась мать.

Однажды вечером, где-то через неделю после начала допросов, она достала откуда-то бутылку бренди и пригласила меня присесть с нею рядом.

– Выпить не хочешь? – предложила она.

– Да мне и так хорошо, – ответила я.

– Ну зачем ты так? Нет ничего дурного в том, что две женщины поговорят по душам за хорошим напитком! Ты так не думаешь? – настаивала она.

Маму с бокалом в руке я видела прежде нечасто. Но, судя по тому, как лихо она смешала мне бренди со льдом, алкоголь ей был давно уже не в новинку.