Земляные фигуры

– Она мне нравится сейчас, когда только закончена, но я почему-то уверен, что это не та фигура, которую я мечтаю создать. Нет, я должен следовать своим помыслам и своему желанию, а мудрость мне ни к чему.

– Эх вы – художники! – сказал король. – Сейчас я бы посчитал, несмотря на всю мощь твоих чар, что мудрость тебе, мессир Мануэль, крайне необходима, особенно если ты собираешься ехать куда-то еще, дабы искать нужный вид для своей фигуры. Я тебе скажу, что такие разъезды в поисках неопределенных выразительных средств не кажутся мне наделенными здравым смыслом.

Но юный Мануэль твердо ответил:

– Я разъезжаю, чтобы собрать для себя про запас все, что есть у жизни. Я уверен, что мой урожай взойдет из семени, которое я сам посеял. Мой гейс – силен, и, рано или поздно, я исполню его, и дальнейшая судьба будет наградой мне как плата за фигуру, которую я создаю в этом мире людей.

– Я вижу детали, однако в целом фигура скрыта от меня, лишь порой она мерцает вдали, будто в свете некоего сна. И неважно, любовь или отвращение родится во мне, когда ее лицо станет видно отчетливо, – как скажет судьба, так скажу и я, служащий своему гейсу, потому что в свое время возьму плату, что по справедливости мне положена за фигуру, которую я создаю в этом мире людей. Этому творению я отдаю все силы юности, весь пыл и знаю, что никакие таланты, которыми наделил меня Бог, не дадут мне ничего, если провалится эта затея. Потому все, что есть у меня, должен я привнести в этот образ, дабы сделанное мною осталось жить, когда время разделается и со мной и смерть отделит меня от фигуры, которую я создаю в этом мире людей.

На это король весьма сухо заметил:

– В сказанном тобой что-то есть. Но это что-то, могу тебя уверить, отнюдь не мудрость.

Так что все в Албании были счастливы, за исключением Мануэля, заявившего, что он доволен, но не удовлетворен образом, который создал по подобию короля Гельмаса.

– Кроме того, – говорили ему, – вы выглядите так, словно ваша душа чем-то вас тревожит.

– По сути, я просто ошеломлен при виде того, как ожидаемая от дурака мудрость сделала его умником.

– Но это же причина для радости и подтверждение могущества ваших чар, мессир Мануэль, тогда как вы просто думаете о сопряженных с неприятностями материях.

Мануэль же ответил:

– Я думаю, нехорошо что-то у кого-то красть, и считаю, что мудрость весит ровно столько, сколько и перышко.

Затем Мануэль зашел на птичий двор короля Гельмаса, поймал гуся и выдернул у него из крыла перо. В этот раз Мануэль выехал разодетый, в парчовых штанах и при золотых шпорах. Статуя, которую он создал по подобию короля Гельмаса, была упакована в роскошный дорожный мешок из тисненой кожи. В этот путь, по дороге на юг, огромный Мануэль отправился на здоровенном, под стать ему, коне в яблоках, ибо денег у Мануэля теперь было полным-полно.

Глава VIII Нимб Святости

Далее Мануэль на корабле пересекает роковой Бискайский залив, постоянно держа курс на Прованс и Алианору, которую называли Недоступной Принцессой. Говорят, что за кораблем следовал Пловец Ориандр, однако он не пытался причинить вреда Мануэлю.

Затем Мануэль ступает в страну порочного короля Фердинанда, и в День Всех Святых громадного, пышущего здоровьем молодого человека приводят в королевскую камеру пыток. Король Фердинанд в то время не бездельничал, но он достаточно милостиво отвлекся от своих занятий, и почти тотчас же его жизнерадостное лицо помрачнело.

– Боже мой! – говорит Фердинанд, роняя раскаленные добела клещи в ведро с водой. – А я надеялся, ты не побеспокоишь меня еще добрый десяток лет!

– Если я вообще вас беспокою, то это чистая случайность, – очень вежливо заявляет Мануэль, – да я бы по своей воле и не зашел сюда. И, не говоря худого об обстановке этих покоев, тут есть пара предметов, которые, по-моему, выдают застенок.

– Так может и оказаться. Между тем что это у тебя в кармане завернутое в красный шелк?

– Это перо, король, завернутое в лоскут от лучшей юбки моей сестры.

Тут Фердинанд вздохнул и с сожалением оторвался от своих любимых экспериментов, от того, что осталось от маркиза де Энестрозы, к которому этим утром у короля появилась неприязнь.

– Так-так! – сказал Фердинанд. – Однако, в конце концов, я провел прекрасные времена в гнусностях и беззаконии, и есть на что оглянуться! Итак, за какую цену ты продашь мне это перо?

– Но наверняка перо никому не нужно, король, разве оно не кажется совершенно обычным пером?

– Ну-ну! – говорит король Фердинанд, намыливая руки. – Разве где-нибудь заворачивают обычные перья в красный шелк? Косоглазый мошенник, не думай лишить меня вечного блаженства подобными, дурацкими речами! Я узнал в этом пере перо, которое Милка вырвала из левого крыла архангела Орифиила, когда сыны Божии находились в более запутанных и скандальных отношениях с дочерьми человеческими, чем принято ныне.

– В общем, сударь, – ответил Мануэль, – может, вы и правы, в мире нет ничего определенного. В любом случае я сделал вывод, только завидя эту пару предметов, что лучше не спорить с королем Фердинандом.