Земная оболочка

24 марта 1904 г.

Дорогой Форрест!

Не знаю, в живых ли Ева, так что полагаюсь на Вашу осторожность. У меня для нее печальное известие, и я боюсь, как бы оно не сразило ее, если она еще жива.

Ваше письмо, адресованное моей жене и написанное по поручению Евы, пришло 14-го. Сильви обычно отправляется за почтой уже после моего ухода, поэтому я не видел его, а жена ничего не сказала мне о нем, ни в тот вечер, ни на следующий день. Она вообще никому не сказала. Но 16-го, в десять часов утра, закончив шить платье Рине и написав письмо Кеннерли, самого будничного содержания (ни словом не упомянув о Еве), она пошла на кухню; стоя в нескольких шагах от Мэг, готовившей обед, она развела в воде цианистый калий и выпила стакан до дна.

За мной послали Сильви, но когда я добежал до дому, ее уже не было, и до самого вечера — пока Рина не надела нового платья, чтобы встречать приходивших выразить соболезнование посетителей — мы ничего не знали о Вашем письме. Она засунула его в карман платья, не прибавив от себя ни единого слова, ничего не объяснив.

Никто в этом не виноват, Форрест. Каковы бы ни были ее мотивы, Вы не можете нести за это ответственность — ни Вы, ни Ева, ни Ваш сын. Ее появление на свет было ознаменовано трагедией, и последствия чужой безответственности всю жизнь лежали на ней тяжким бременем. О себе могу сказать, что я бесконечно одинок и не перестаю скорбеть о том, что она решила покинуть того, кто поклялся ей в вечной верности; но это мое горе, и я ни с кем им не поделюсь.

Напишите мне, как обстоят у Вас дела и что сулит будущее? Насколько я понимаю, Вы нашли себе место в Брэйси и, по-видимому, решили осесть там, вблизи от родного дома.

Мое письмо — так же как и Ваше — не содержит никаких просьб. За исключением уже ранее высказанной — подойти к случившемуся со всей осторожностью. Уверен, что Вы это сделаете.

С уважением,

Бедфорд Кендал.

* * *