Земная оболочка

Она вспыхнула — отчасти от смущения, отчасти обрадовавшись случаю рассказать. — Всего за два месяца до этого я начала преподавать в Саут-Хилле — моя первая работа — и поселилась в доме вдовы по фамилии Кей, которая сдавала комнаты четырем жильцам, имея одну-единственную ванную комнату и страдая запорами. Главной нашей заботой по утрам было заскочить в ванную до нее, иначе мы опаздывали в школу. Это удавалось нам редко — обычно мы просыпались под грохот запираемой двери в ванную, где она пускала кран с теплой водой, чтобы наполнить клизму. Клизма была резиновая, ярко-красного цвета и висела на двери — на всеобщее обозрение. Приблизительно за неделю до свадьбы мы решили, что с нас хватит, и единственный из нас жилец мужского пола — репетитор Пег Питман — придумал, как ей отомстить. Поздно вечером он пошел в ванную и налил в клизму столовую ложку очищенного скипидара. Настало утро, она заперла дверь, и мы все притаились в ожидании. Льющаяся вода, продолжительная тишина и затем вопль; «Мозель!» (Мозель была ее служанка.) «Мозель! О господи!» Вот это я и рассказала Рейчел.

Хатч тоже рассмеялся и сказал: — А она выжила? Дама эта?

— Выжила и излечилась. — Элис встала, вылила простывший кофе в раковину и налила себе горячего. — Хочешь еще?

— Нет, спасибо, — сказал он и взял вторую фотографию, с беседкой. — Так это вы?

Элис подошла и взглянула. — Увы, да. Правда, я на ведьму похожа?

— Правда, — сказал Хатч. — А кто снимал?

— Угадай.

— Может, Делла?

— Роб, — сказала Элис. — Я сделала несколько снимков на веранде, потом Рейчел заявила, что хватит, и повела меня к источнику. До этого я была здесь только раз; она тогда предупредила меня, чтобы я держалась от источника подальше — старый, давно не чищенный — и прибавила, если я не ошибаюсь, что ее бабушка Хатчинс подхватила там какую-то болезнь, от которой впоследствии умерла. Но в тот день она сказала: «А ты пробовала воду из источника?» Я ответила, что нет. Она сказала: «Тогда попробуй, я так хочу». Ну вот, вошли мы в беседку, и я положила свой «кодак» на перила. С прошлого раза все здесь стало гораздо лучше — пол подметен, крыша новая, решетка покрашена. Я не стала напоминать ей, что она говорила мне про источник, просто стала пить, когда она протянула мне ковш. Только подумала: «Шутка продолжается. Рейчел пить не станет и скажет, что умру-то скоро я». Но она взяла у меня ковш и допила воду, после чего мы сели на ступеньки на солнышко. Она попросила меня рассказать, как я живу, — мы давно были знакомы, но прежде она никогда меня не расспрашивала, — и я стала рассказывать уже серьезно, без скипидарных шуток. И вдруг мужской голос произнес: «Ну, теперь земля может вертеться дальше». Это был Роб — он ездил на станцию встречать тетю Рину и только что вернулся. Я как раз увлеченно рассказывала ей о каком-то случае из своей удивительно интересной жизни, рассказывала потому, что Рейчел сама попросила меня об этом, но она дотронулась до моего колена, сказала: «Пожалуйста, Элис, подожди минутку», — поднялась и пошла к нему навстречу, ну, и я, конечно, пошла, только несколько отстав от нее. Он увидел мой «кодак» и наставил его на нас — тогда-то он и сделал этот снимок, и он получился у него очень четкий, кок ты видишь. Просто не понимаю почему. Все мои как в тумане, а у него он совершенно четкий — а ведь Рейчел с той минуты, как услышала его голос, вся трепетала. Мисс Рина стояла позади него с видом весьма недовольным.

Хатч сказал: — Дедушка сохранил эту фотографию. А ведь он не любил Роба.

— Кто тебе это сказал?

— Роб.

Элис сделала большой глоток кофе и посмотрела ему прямо в лицо. — Тебе четырнадцать лет?

— Да.

— Ты живешь у Роба?

— Нет. У его матери.

— Можно, я скажу тебе то, что думаю по этому поводу?

— Да, пожалуйста, — сказал Хатч.

Элис убрала короткие волосы за уши, открыв все лицо, будто подчеркнув этим жестом, что хочет и имеет право говорить начистоту. Милое, красивое лицо, от которого веяло покоем согретой солнцем земли, уютом комнаты, в которую редко заглядывают. — Мистер Хатчинс, скорее, любил Роба. Так же, как и я. Но нас обоих пугало одно: мы понимали, что он нуждается в помощи не меньше, чем Рейчел, только по-своему, что он, как и она, должен обязательно находить пищу для своего «я» вовне. Что долго они друг друга все равно не пропитают и только погубят одни другого. Да и много ли каждый из них мог предложить? — обыкновенные молодые люди, выросшие в провинции. Но знаешь, Хатч, будь они Альбертом Эйнштейном и мадам Кюри, это их все равно не спасло бы.

— Почему?

Элис подумала немного и решила, что способна ответить на этот вопрос, что давно знает ответ. — Они вообразили, будто у них есть право.

— На что?

— На желание, например. На исполнение желаний.

— А что в этом плохого? — спросил Хатч.