Земной Круг. Море Осколков

Настала очередь Рэйта фыркнуть.

— Министры.

Смех Скары эхом разнесся в темноте. Для маленькой женщины у нее был глубокий смех, грубый и непристойный, словно смеялся какой-то старый воин, услышав байку в пивнушке. И Рэйт подумал, что это тоже чудесно.

— Ага, — сказала она, — министры. Так почему Ломатель Мечей выбрал тебя?

Он почувствовал себя как плохой пловец, которого забросило в глубокие воды.

— А?

— Зачем посылать честного идиота выполнять работу умного лжеца?

Он нахмурился, когда они вышли на свет. К счастью, отвечать не пришлось.

Прямо за воротами собралась толпа, но никто не работал. Если только не считать того, что все, ощетинившись, бросали сердитые взгляды и выкрикивали оскорбления — впрочем, если честно, Рэйт это всегда и считал работой. Как обычно, ванстеры стояли напротив гетландцев, что уже было настолько скучной картиной, что даже он от нее устал. В середине лицом к лицу замерли Ракки и старый гетландец с лицом, похожим на задницу, по которой сильно врезали, Хуннан. Оба напыжились, как коты. У Ракки в руках была кирка, у Хуннана лопата, и, судя по всему, они собирались начать втыкать их, причем вовсе не в землю.

— Эй! — взревел Рэйт, бросаясь вперед, и все резко повернули головы.

Он шмыгнул между ними, увидел, как Хуннан стиснул зубы и отдернул лопату. Боги, разгоралось желание боднуть его, врезать, схватить и покусать его рожу. Рэйт понял, что уже оскалил зубы, чтобы начать. Но вместо этого, хоть это и противоречило всем его инстинктам, с таким трудом приобретенным, он выбросил руку и выдернул лопату. Затем, прежде чем старый гетландец успел отреагировать, Рэйт прыгнул в ров.

— Я думал, мы союзники? — И начал копать, окатывая Хуннана и Ракки комками земли и заставляя их отступить. — Я один здесь не боюсь работы? — Рэйт, может, и не был мыслителем, но мог разглядеть то, что прямо перед носом. И если он чему и научился у Скары, так это тому, что если воинов пристыдить, то от них можно добиться большего, чем если их покусать.

Так и вышло. Сначала Ракки со своей киркой прыгнул в ров рядом с ним. Потом еще несколько ванстеров. Чтобы не чувствовать себя побежденным, Хуннан плюнул на ладони, вырвал лопату у соседа, слез вниз и тоже яростно принялся за работу. Вскоре по всей длине рва воины соревновались, кто сильнее побьет Отца Землю.

— Когда ты в последний раз останавливал драку? — пробормотал Ракки.

Рэйт ухмыльнулся.

— Несколько драк я остановил кулаком.

— Не забывай, кто ты, братец.

— Я ничего не забываю, — проворчал Рэйт, отходя назад, чтобы дать Ракки вонзить кирку в клубок упрямых корней. Он взглянул в сторону ворот, увидел, что Скара улыбается, и не смог не улыбнуться в ответ. — Но с каждым новым днем человек меняется, верно?

Ракки покачал головой.

— Эта девчонка держит тебя на коротком поводке.

— Возможно, — сказал Рэйт. — Но я могу припомнить поводки и похуже.

Глава 16

Власть

Сестра Оуд нахмурилась, глядя в ночной горшок.

— Выглядит благоприятно.

— Как одна какашка может выглядеть благоприятнее другой? — спросила Скара.

— Те, кому удается производить благоприятные какашки, всегда это спрашивают. Ваша кровь выходит регулярно?

— Как я понимаю, обычно она должна выходить раз в месяц.

— А ваше лоно намерено нарушить обычаи?

Скара посмотрела на Сестру Оуд так холодно и сердито, как только могла.

— Мое лоно всегда ведет себя исключительно подобающе. Можешь не беспокоиться. Я и с мужчинами-то никогда не целовалась. Мать Кира об этом особенно позаботилась.

Оуд деликатно прокашлялась.

— Прошу прощения за любопытство, но ваше здоровье теперь моя обязанность. Ваша кровь для Тровенланда ценнее золота.

— Тогда пусть Тровенланд ликует! — выкрикнула Скара, выходя из ванны. — Моя кровь выходит регулярно!

Невольница королевы Лаитлин бережно вытерла ее досуха, взяла связку веточек и окропила ее благовонной водой, освященной именем Того Кто Взращивает Семя. Он, может, и был одним из малых богов, но над девушками королевской крови поистине довлел.

Министр нахмурилась. Министр Скары, как она полагала. Ее служительница, хотя сложно было не думать о ней как о суровой госпоже.

— Вы едите, моя королева?

— А что еще мне делать во время обеда? — Скара не добавила, что те крохи, которые ей удавалось в себя впихнуть, казалось, постоянно просятся обратно. — Я всегда была худощавой. — Она щелкнула пальцами, чтобы невольница поспешила принести халат. — И мне не нравится, когда меня изучают как раба на рынке.

— А кому нравится, моя королева? — Сестра Оуд осторожно отвела взгляд. — Но, боюсь, частная жизнь — это роскошь, которую влиятельные люди не могут себе позволить. — По какой-то причине ее мягкость раздражала даже сильнее, чем запугивание Матери Киры.

— Уж ты, конечно, ешь за нас обоих, — бросила Скара.

Сестра Оуд лишь улыбнулась, и на ее рыхлом лице показались ямочки.

— Я всегда была плотной, но от моего здоровья не зависит будущее ни одной страны. К счастью для всех заинтересованных. Принеси что-нибудь королеве. — Она махнула невольнице, и девушка, перебросив за спину длинный поводок, подняла поднос с утренней едой.