Земные наши заботы

фашистской каторге погибло более двадцати миллионов человек. Знать-то знаем,

но не всегда видим последствия этих потерь. Чтобы понять их, надо вспомнить,

что на Смоленщине, например, численность населения за годы войны уменьшилась

наполовину, а в некоторых ее районах осталась лишь пятая часть жителей. Урон

ощущался не только там, где шли бои, но и в глубоком тылу. Из каждой деревни

ушли на войну десятки, сотни мужчин, а вернулись единицы. Рождаемость в эти

годы была очень низкой. В результате даже многолюдные деревни оказались

после войны малолюдными, а малые поселения и вовсе обезлюдели, не имея сил

на восстановление. И хотя человеку свойственно возвращаться на родное

подворье, пусть даже на его месте осталось лишь пепелище, и возрождать его,

однако война разбросала людей по разным краям, и поэтому многие хутора и

деревни не возродились. Оставшиеся в них жители переселились «ближе к

людям», в большие села, многие из которых, в результате разорения,

превратились в малодворки.

Ныне на Смоленщине насчитывается свыше шести тысяч сел и деревень. Многие из

них — малодворки, а то и однодворки, все больше стареющие, ветшающие. Люди

покидают их, потому что не хочется жить на отшибе, едут туда, где лучше

налажен труд и быт, где есть перспективы. Так что и будущее любого хозяйства

во многом зависит от этого процесса, в общем-то закономерного, так как

концентрация производства требует иного размещения поселений. Но этим

процессом еще надо научиться управлять, регулировать его.

Тихие милые моему сердцу деревеньки. Вот в такой же, деревянной,

разбежавшейся по зеленому склону, подпертой со всех сторон лесами и полями,

работал и я когда-то. И казалось мне тогда, что именно она, эта

немногодворная Лапышта, и есть центр мира, к ней леса приникли, поля к ее

порогу легли и все проселочные дороги. Давно это было...

И леса, и поля, и проселочные дороги, разбитые тракторами, словно бы

отстранились от деревеньки. А может это щербатая деревенька (там одного дома

нет, там целого порядка, лишь деревья остались, что под окнами когда-то

шумели), обиделась на все былое и теперь по-стариковски отрешенно смотрит на

окружающий мир, далеко проглядываемый отсюда, с холма. Вон трактор работает

в поле. Машина куда-то идет по проселку, переваливается, прогромыхивает на

ухабах, грязью хлещется. Вон на ферму зеленую массу повезли. Все отсюда

видно, хорошо видно. Только вот не узнает деревенька, кто там по проселку

идет, кто на поле, прилегающем к ней, работает. Не узнает, потому что поля

ее обрабатывать приезжают с центральной усадьбы, по ее проселкам и улицам

ездят механизаторы, живущие на центральной усадьбе.

Встретится тракторист взглядом с деревенькой, подумает: ишь расселась,

объезжай ее, вот зацеплю плугом и... Но, не додумав мысль свою, опять

выпустит дворы из поля зрения, как предмет вовсе посторонний, случайный, не

имеющий никакого отношения к его полю. Да, это его поле, за ним, за его

звеном, закреплено. Правда, далековато оно от центральной усадьбы.

Владения здешних хозяйств такой же причудливой формы, как и эти самые

поселения: то по реке узкой полосой петляют, копируя ее изгибы, то по

склонам холмов. Иначе и быть не могло, потому что складывались хозяйства за

счет слияния, присоединения то одной, то другой деревеньки с ее полями,

растопыренными в разные стороны. Не до выпрямления границ было, не до

компактности.

Вот и вытянулись нынешние владения того же «Красного добровольца» на 22

километра. Владения по нынешним меркам невелики, менее двух с половиной

тысяч гектаров. Это значит, что средняя ширина владений немногим более

километра. Ну, а в натуре и меньше бывает, а то и вовсе прерываются землями

другого хозяйства. В таком положении все колхозы зоны, что затрудняет

ведение хозяйства даже в крепких колхозах. Отсюда и опасения, что при

ликвидации малодворок дальние от усадьбы земли окажутся без внимания, без

ухода и будут заброшены. Опасения вполне обоснованные, если, конечно, и

дальше сохранятся нынешние границы землепользования.

Странное дело, районная планировка, которая определила перспективные и

неперспективные села, вовсе не коснулась той основы, без упорядочения

которой невозможно правильно планировать размещение сел внутри хозяйства и

района. Нет, частичным спрямлением землевладений дела тут не поправить.

Пряма ли полоска, или еще и с углами, она все равно остается полоской,

растянутой на 22 километра вдоль владений других хозяйств. А те точно так же