Земные наши заботы

райкома партии, так обеспокоен сокращением заготовки торфа для полей. Чтобы

не только поправить дело, но и в корне изменить его, нужно остановить

движение эшелонов с торфом к топкам и повернуть их на поля. Остановить и

повернуть как можно скорее, потому что запасы его истощаются, а пашня еще не

удобрена.

Я читал проект, разработанный учеными, проектировщиками, мелиораторами,

который намечает такой поворот уже в ближайшее время. Все сейчас ждут

решающего слова планирующих органов. Если согласятся они с проектом, то те

же торфопредприятия, работающие ныне на топливную промышленность, могли бы

продолжать привычное им дело, адресуя продукцию плодородия не в топки, а на

поля.

И все же, думается, ожидание такого решения не исключает решения и менее

трудного вопроса: нужны специализированные предприятия (назовем их

предприятиями плодородия), которые уже сейчас могли бы развернуть

подготовительные работы на торфяных залежах, принадлежащих колхозам,

совхозам и лесхозам. Нужны они будут и потом, когда все запасы природных

кладовых (а такое наступит) будут использоваться только на удобрение полей.

* * *

Мы часто говорим, что гектар мелиорированной земли способен «работать» за

два. Но не всегда добавляем, что способен он одарить удвоенным, а то и

утроенным урожаем не без человеческого старания, не без грамотного

выполнения агротехнических приемов и не менее грамотной эксплуатации

осушительной или оросительной системы в целом. А такого умения как раз и не

хватает. Подтверждает это и упоминавшаяся уже земляная перемычка,

перегородившая русло, по которому должны отводиться дренажные воды с

огромного массива. Значит, нарушена нормальная работа всей осушительной

системы, что может привести к вымоканию посевов, если не вторичному

заболачиванию. Видел я и дождевальные установки, которые запустили в работу

не без труда, да и управляются с ними не без канители: то одно не ладится,

то другое капризничает. Бывает, вместо дождевых капель струи начинают

литься, вымывая корни растений. А уж если из строя почему-либо выйдет, то и

вовсе беда, потому что система сложная, работает от насосной станции в

автоматическом режиме, а в колхозе, совхозе и специалистов-то таких нет.

Едут тогда на выручку все, кто есть в районном аппарате: инженеры, механики,

которые в это время должны управлять хозяйством района.

И все же, пусть и не без канители и чертыханья, рязанцы и в этом деле

справляются лучше, чем, скажем, на Смоленщине. В Гагаринском районе,

например, дорогие дождевальные установки, которых пока еще не хватает,

оказались не при деле, бездействуют. Мелиораторы проложили закрытую

оросительную сеть, смонтировали дождевалки, опробовали их, а уж потом

вручили хозяйствам: орошайте — и будете всегда с урожаем трав. Хозяйства

приняли их, поблагодарили строителей, правда, без проникновенных слов, и

поступили по принципу: пусть стоят, еды они не просят и плакать, жаловаться

не умеют. И дождевалки стоят, ни разу за три года не брызнув дождем.

Руководители хозяйств рассуждают так: у нас не Поволжье, сырости и без

того хватает. Да, в иное лето дождей действительно хватает, бывает и

избыток. В такие годы хлеба могут и не уродиться, но уж травы-то растут, их

нечего поливать.

Признаться, все эти доводы смутили меня, как смутили они и местных

мелиораторов. Во всяком случае, они все неохотнее берутся за претворение

новых проектов орошения, тоже на сырость ссылаются.

Поехал я тогда в колхоз имени Радищева того же Гагаринского района, чтобы

спросить у Ивана Антоновича Денисенкова, председательствующего в этом

знаменитом хозяйстве более четверти века, зачем он, имея перед глазами опыт

соседей, дождевалки задумал ставить, да еще торопит мелиораторов, покоя им

не дает. Сказал ему о травах, которые здесь и без полива растут неплохо.

— Растут-то они неплохо, — откликнулся Иван Антонович, — однако почему

тогда многие хозяйства из года в год без кормов остаются?

А ведь знал я, что в районе с кормами бывает так туго, что хуже и некуда.

Знал, что каждую весну многие хозяйства к радищевцам едут — сена, соломки

выпросить, чтобы хоть как-нибудь до молодой травки дотянуть. Знал, однако же

вот согласился с доводами, очень уж они убедительными показались.

И Иван Антонович начал доказывать, что даже в сырой год такие месяцы, как

май и июнь, частенько бывают засушливы, и травы растут плохо. Да и в другое

время дожди идут не тогда, когда травам они нужны. А уж в сухой год и

подавно орошение нужно, иначе не избежать бескормицы, которая приводит к

снижению продуктивности скота, к сокращению поголовья. Вот и получается, что