Земные радости

— Нет, но мы откроем двери для обычных людей. Для каждого, кто захочет приехать сюда и посмотреть. Не только для друзей или тех, кто предъявит рекомендательное письмо, а для всех, кому любопытно увидеть чудесные, особенные вещи. Мы будем пускать всех!

— А как они узнают об этом?

— Мы будем везде рассказывать. Сделаем каталог, где можно будет прочитать обо всех наших ценностях.

— Ты полагаешь, народ пойдет?

— Университеты в Лейдене и Париже демонстрируют свои великолепные коллекции студентам и всем, кто пожелает. Почему бы нам так не сделать?

— Потому что мы не университет!

Традескант пожал плечами.

— У нас коллекция ничуть не хуже, чем у милорда Сесила. А его собранием многие восхищались. Мы сделаем роскошный зал, на потолке и на стенах развесим крупные экспонаты. Предметы поменьше будут храниться в больших шкафах в маленьких ящиках. Семена и раковины, одежда, безделушки, игрушки и всякие другие неординарные мелочи. Я уверен, у нас получится, сынок. Мы сможем зарабатывать деньги и осенью, и зимой, когда работы в саду не так много.

Джей кивнул, но тут снова вспомнил о том, сколько стоит стекло для окон.

— Но венецианские окна не так уж необходимы…

— Если мы собираемся выставлять всякие диковины, нам нужен хороший свет, — твердо произнес Джон. — Это же не какая-то мелкотравчатая старомодная комнатенка. Это выставочный зал, одно из первых мест, которые нужно будет посетить в Лондоне. Шикарная комната, где мы красиво разместим экспонаты. Народ не пойдет смотреть, если выставка не будет сделана самым достойным образом. Венецианские окна и вощеные полы! И шесть пенсов с человека!

Джей уступил отцу и только за обедом бормотал себе под нос что-то о грандиозных планах и герцогских вкусах. Но отец и сын снова схлестнулись, когда Джей, перекатывая бочонок с саженцем вдоль стены нового крыла, посмотрел вверх и увидел каменщика, который прилаживал к стене красивый гербовый щит.

— Ты что там делаешь? — заорал Джей вверх.

Каменщик посмотрел вниз и приветственно стащил шляпу.

— Красиво, правда?

Бухнув бочонок с саженцем на землю, Джей помчался во фруктовый сад, где его отец, стоя на верхней перекладине лестницы для сбора фруктов, срезал со старого персикового дерева засохшие ветки.

— Как ты думаешь, это может быть испанский персик? — обратился Традескант к сыну. — Помню, я привез из Нидерландов одно деревце для сэра Роберта. Может, они как-то заполучили его и посадили здесь?

— Сейчас не об этом речь, — отрезал Джей. — Каменщик устанавливает на нашем доме герб!

Повесив пилу на выступающую ветку, Джон уставился на сына. Глядя вверх на отца, удобно прислонившегося к стволу, Джей подумал, что они поменялись ролями. Его отец напоминал сейчас веснушчатого мальчишку, ворующего фрукты с дерева, а он сам смахивал на паникующего старика.

— Знаю, — весело улыбнулся Джон. — Мы можем гордиться собой.

— Ты знал? — уточнил Джей. — Знал, что для нас изготовили какой-то смехотворный герб?

— Не думаю, что смехотворный, — без запинки возразил Джон. — Я сам его нарисовал. Мне он даже нравится. На заднем плане листья, потом поперечный щит с тремя лилиями и наверху шлем с маленькой короной и на ней лилия.

— Но что скажет Коллегия геральдики?

Традескант пожал плечами.

— Да кому какое дело, что она скажет?

— У нас будут неприятности, если нас оштрафуют и заставят снять его! Опозорят перед новыми соседями.

— Обойдется, — заверил Джон.

— Но мы же не дворяне! Мы садовники.

Джон с трудом спустился с лестницы и, взяв сына за плечи, развернул его к дому.

— Это что?

— Наш дом.

— Хороший, большой дом, новое крыло, венецианские стекла, верно?

— Да.

Затем Традескант развернул сына к югу.

— А это что?

— Фруктовый сад.

— Большой?

— Только два акра.

— А дальше?

— Ну ладно, еще двадцать акров… но, отец…

— Мы землевладельцы, — отрезал Джон. — Мы больше не садовники. Мы землевладельцы, мы платим налоги и выполняем все свои обязательства, и у нас большое семейное дело… и герб.

— Нас заставят снять его, — предупредил Джей.

Традескант сделал небрежный жест рукой и стал медленно взбираться на лестницу.

— Не заставят. Когда они увидят, кто приходит к нам в «Ковчег».

— И кто? — осведомился Джей. — Кто к нам придет?

— Все, кто хоть что-то из себя представляет, — величественно заявил Джон. — И все их деревенские родственники. Когда родится и вырастет твой ребенок, его возведут в рыцари. Не сомневаюсь. Сэр Джон Традескант… неплохо звучит, по-моему. Сэр Джон.

— Я могу назвать его Иосия, в честь другого деда, уважаемого в городе купца, который знает свое дело и гордится им, — выпалил Джей и с удовлетворением отметил проблеск озадаченности на лице отца.

— Чепуха, — отмахнулся тот. — Сэр Джон Традескант из Ламбета.

ДЕКАБРЬ 1628 ГОДА

В итоге оказалось, что родился вовсе не сэр Джон Традескант из Ламбета, и не просто Джон, и даже не Иосия. Темным мрачным декабрьским утром в четыре часа на свет появилась Фрэнсис. Джей и его отец пили бренди внизу, а женщины и служанки хлопотали, бранились и носились наверху, пока наконец не раздался тоненький негодующий крик.