Зенит

Елизар, заливаясь громким смехом, катался по траве схватившись за живот. Ему, должно быть, очень смешно. О себе я такого сказать не могу. Сто раз ему говорила, что мне неприятно, когда он так делает!

– Расстояние между нами ничего не измерит, Кристина. Мы так же будем видеться время от времени во время твоей учёбы, будем видеться, когда я буду приезжать в Тетюши со Светой, будем видеться на каникулах, а потом ты переедешь учиться ко мне в Казань.

– А ты я вижу уже все спланировал? – спросила я у него, громко торжествуя внутри.

– Да, все спланировано. Если нашим планам ничего не помешает, то мы уже через два года будем жить в одном городе и, если ты не против, в одной квартире. – Светясь как солнце улыбнулся Елизар и заправил себе травинку за ухо. – Как тебе мой план?

– Есть над чем подумать, – краснея опустилась я обратно к нему в траву, слушая запах его кожи, перемешанный с его парфюмом.

Блаженно широко улыбаясь, я смотрела в небо, по которому плыли огромные тяжёлые белоснежные ватные облака. Моя фантазия взяла надо мной верх, рисуя картины нашей совместной жизни, где нам никто не станет мешать и мы всегда будем вместе. Будем просыпаться по утрам в обнимку, желая друг другу доброго утра, будем завтракать перед тем, как отправиться на пары или на работу, устраивать киномарафоны на выходных. Я уже видела, как готовлю ему всякие вкусности, стараясь удивить его, придумывала наши маленькие личные традиции, сборы в компании его друзей. И мы всегда будем вместе. Всегда. Вместе.

* * *

Каждый день в Иоково становился для меня тяжелее и тяжелее. Время стало мучительно растягиваться, как тесто, которое использовала бабушка для своих пирогов. Казалось, проходила целая вечность, но часы показывали лишь полдень, а серые последние октябрьские дни превратились в какую-то кашу, когда не понимаешь утро сейчас или вечер. Меланхолия в конец овладела мной.

Вчера вечером меня потревожил телефон, издавая звуки входящего сообщения. Оно было от него. Он просил меня выйти к дому. Просил меня выйти и поговорить с ним, он хотел объясниться. Не знаю, что можно объяснять в этой ситуации – все и так понятно, и я проигнорировала его – не вышла. Перевела телефон в авиа режим и, покрытая мурашками, перевернулась на другой бок, чтобы не видеть окна выходящего на сад перед домом. Я не хотела его видеть. Не хотела.

Бабушка с дедушкой косились на меня многозначительным странным взглядом, когда я дни напролёт проводила на диване в компании очередного классического романа. Они интересовались все ли со мной в порядке, не заболела ли я. Волновались, что я скучаю и ничем не могу себя занять этим серым осенним днём. Я отмахивалась от их вопросов, коротко отвечала, что со мной все в порядке, старалась пустить им пыль в глаза, была уверена, что я хитрее их, что их жизненный опыт ни за что не даст им понять, что со мной что-то не так. Иногда я даже злилась на них, огрызалась, когда мне становилось сложно сдерживать свою вспыльчивость. Они будто чувствовали куда нажимать, будто знали, что я проиграла и меня нагло обманули, окунули головой в дерьмо. Но это были лишь мои фантазии и паранойя.

Иногда я выходила прогуляться, когда стены моей комнаты начинали давить настолько сильно, что мне сложно было вздохнуть. Я оставляла раскрытую книгу и, набросив на себя огромную тёплую куртку, выходила в огород, а после удалялась на луга.

Все пожелтело, вымерло с приходом осени. Былое величие и романтика увяли, оставив холмы обнажёнными и серыми. Луговых цветов, которые радовали меня летом не осталось. Последние зелёные травинки дико колыхались из-за сильного прохладного ветра. Ветер будто хотел их вырвать и бросить в утёс. Мне тоже хотелось это сделать. Хотелось вырвать все холмы и низины, где мы проводили с Елизаром время летом и скинуть их в чёрную пучину, чтобы ничего мне не напоминало о нем, чтобы отчистить это священное место от скверны, от болезни.

Мне больно. Больно смотреть на все вокруг и помнить все то, что было. Больно видеть вдали чернеющий лес, за которым стоял его дом. Но я долго всматривалась в эти серые лысые деревья, пока не почувствовала холод. Пора возвращаться домой. Пора снова вернуться в эти четыре стены. Внутри меня образовалась пустота и я понятия не имею чем её заполнить, понятия не имею, что в неё вложить, чтобы она не зудела. Если бы это был укус комара на моем теле, я бы зачесала его до крови, но это что-то внутри меня. Что-то под кожей, куда я не могу добраться.