Зенит

А вечером, уже вернувшись домой, выпив несколько чашек чая, я приняла решение, которое было несвойственно мне. Приняла решение, которого никто от меня не ожидал. Никто не ожидал от старой меня. Я решила возвращаться домой. «Но как же? Так скоро?» Запротестовала бабушка. Я невнятно промямлила, что у меня есть задания на каникулы, которые я забыла по своей глупости и обязательно должна их сдать в понедельник, а выполнить их за выходные навряд ли успею. Дед пытался уговорить меня остаться хотя бы до пятницы, погостить у них ещё пару дней, но я напрочь отрезала эти предложения. Я не могла больше находиться здесь. Здесь все кричало о Елизаре. Даже этот дом. Старики были опечалены моим скорым отъездом. Они посерели так же, как я все эти дни. Стали молчаливыми и погруженными в себя. Перестали протестовать и смирились с моим желанием покинуть их. Мне было больно на них смотреть. Мне было стыдно за свою ложь, за то, что я оставляю их снова одних, лишив их своего живительного общества на эту неделю. Я лгала им. Возможно они и догадывались об этом, но не подали виду.

На следующий день я уехала домой на раннем утреннем автобусе пока день в очередной раз не окрасился в серый.

Глава 18

Узнав, что я так скоро решила вернуться домой, мама не слабо так удивилась, ведь меня обычно за уши не вытянешь из деревни. Я не любила город, старалась как можно меньше проводить здесь времени, когда есть возможность свалить от всего в деревню. В городе жили свои монстры. Но теперь эти монстры казались мне не такими страшными, как те, что ждали меня в тенях в Иоково.

Днём родители были на работе и я была предоставлена сама себе, никто не подходил ко мне с назойливыми расспросами, никто не пытался как-то поднять мне настроение своими бытовыми рассказами.

Когда утром родители уходили на работу, я ставила на фон какой-то очередной сериал и лежала под одеялом проливая слезы по разрушенным первым отношениям. Здесь, где никто меня не видит, где каждая вещь не напоминает мне о Елизаре, я могла дать волю своим скопившимся чувствам и громко кричать от обиды и душивших меня слез. Я не сопротивлялась тому, что сидело во мне и жаждало вырваться наружу. К тому времени, как родители вернутся с работы, я уже успею прийти в себя.

В какой-то момент я даже успела поймать себя на мысли, что не могу заставить замолчать мой внутренний голос, который то и дело навязчиво напоминал мне о том, что сделал Елизар. Этот голос говорил о нем, он никак не хотел затыкаться, как будто считал своим долгом не давать мне отпустить эту ситуацию. Я даже поняла, что маниакально пытаюсь выбросить его из головы, всячески пичкая себя другой информацией.

Я перестала есть. Перестала следить за собой, оборачиваясь в ту же самую скорлупу каждый день. Пока не было родителей, я даже из пижамы своей не вылезала. Да и из комнаты я выходила редко, став затворником в своей холодной камере, где громко из компьютера кричали герои сериала, а одеяло, казалось, совсем меня не греет. Я не могла читать потому, что на каждой строчке я спотыкалась о свои мысли о нем.

Почему он так поступил? Что заставило его изменить мне? Природное желание, ситуация или же его чувства ко мне остыли? Мы редко виделись с ним после лета и каждую нашу встречу нам сперва приходилось немного привыкать друг к другу, чувствуя неловкость, а после того, как мы наконец обнаруживали то же тепло что и летом, приходилось снова прощаться. Наверное, сказочка закончилась.

Для меня, человека-эмоция, он всегда был на первом месте, моя голова всегда была поглощена им, даже когда я сидела на контрольных и смотрела в окно, понимая, что решение задачи так и не придёт ко мне и проще дождаться Алису, которая быстро решит часть моих заданий. Но он живёт в большом городе, его окружает множество разнообразных людей на парах в универе, на работе. Наверное, у него редко выдавалась минута, чтобы вспомнить обо мне. Чаще я первая писала ему, каждое утро именно я желала ему доброго дня, списывая его молчание на то, что он снова просыпает свою первую пару. А вдруг он даже не думал обо мне? Вдруг он просыпался, умывался, завтракал и даже ничто в его голове не щелкало мыслью, что мне нужно пожелать доброго утра, что я жду его сообщений. Я писала ему, а он всего лишь отвечал. Каждое утро я придумывала какие-то новые пожелания, старалась использовать новые слова, чтобы не повторятся, а он лишь отвечал «Доброго утра». Но время от времени он и сам мне писал. Писал он обычно днём, по всей видимости, когда ему нечем было заняться на парах и скука настолько сильно им овладевала, что он вспоминал обо мне или же он просто считал, что обязан мне написать, чтобы как-то отметиться, что он по-прежнему думает обо мне. Что это если не первые звоночки о нашем скором расставании? Что это если не знак, что пора бы мне остановиться, проверить его на прочность, на внимательность? Нет, я не видела этого в упор, не замечала.