Зенит

Извини, что тогда в Красной Звезде повела себя как ребёнок, сейчас я понимаю, что так делать не следовало, и нужно было все обсудить, простить и отпустить, но видимо во мне не было ресурсов для этого, поэтому я делаю это сейчас. Извини, что не брала трубки и не хотела разговаривать с тобой, мне следовало обсудить это все и не закрываться от тебя, а наоборот сказать, все, что я хотела бы сказать тебе, но я сделала это сейчас.

Прости меня, я отпускаю тебя и желаю тебе всего самого лучшего, как человек, который любил и любит тебя всем сердцем».

Да, то, что нужно. Это все, что я хотела бы сказать ему.

Мой палец завис над кнопкой отправить. По спине пробежал холодок, руки вспотели.

«Давай, сделай это, поставь же точку, Кристина. Нажимай!»

Нет. Палец переместился к кнопке удаления и, что есть силы, я надавила на экран. Передо мной снова было пустое поле ввода сообщения.

Глава 25

А потом пришла весна. Зима, казалось, была бесконечной и невероятно холодной и серой, но в марте, когда столбик термометра замер выше нуля ночью, я вдруг почувствовала её уход внутри себя и втайне возликовала.

В пятницу утром, перед тем как я ушла в школу, папа обрадовал меня новостью, что вечером мы поедем в Иоково к бабушке с дедушкой, чтобы растопить баню и помочь бабушке с генеральной уборкой. Правда, как оказалось потом, бабушка не очень-то и горела браться за уборку, а главным инициатором была мама, которая залезла в каждый шкаф и сундук, чтобы проветрить все то добро, что хранили старики со времён своей молодости.

Пока я занималась выбиванием подушек и перин, а папа с дедом чинили часть забора в дальнем конце огорода, которая рухнула зимой, бабушка сновала вокруг нас и счастливо рассказывала свои милые житейские истории. Она была счастлива видеть нас в полном составе, приехавших помочь им с подготовкой к весенним тёплым денькам.

– Васька, Помба, вы где негодники? – позвала она двух котят, что им подбросил одни из наших родственников пару месяцев назад.

На самом деле одного из котов звали Пумбой, как бородавочника из диснеевского мультфильма «Король Лев», но почему-то бабушке было сложно запомнить Пумбу, и она стала называть котёнка по-своему.

– Может быть, они во дворе, мам? – предположила мама, выбрасывая из-за печки весь хлам, что старики уронили за зиму и не смогли достать, а, быть может, просто махнули на него рукой.

Мама, как всегда, подошла к уборке ответственнее всех, вычищая каждый угол, протирая окна и стекла у кухонных шкафчиков до кристальной чистоты, и была уже запыхавшаяся и вся измазанная в печной саже, паутине и пыли. Откуда в ней столько энтузиазма и энергии? Она то и дело выуживала из-за печки какие-то рукавицы, тряпки, старые галоши и даже пару валенок, которые, как ей показалось были ещё со времён её детства, но она точно помнит, что пару лет назад положила их в предбаннике. Но бабушка лишь хмыкнула, мол как они могли тут оказаться, если ты их сама в предбанник уносила. Мама на это ничего не ответила, лишь закатила глаза и снова исчезла за печкой.

– Да выйдут они во двор, конечно, держи карман шире. Срут где ни попадя в доме, залезают на стол, вечно что-то ищут. Бестолковые. Городские какие-то, видимо. Сплавила нам добро в деревню, Шурка, будто у нас своих не хватает, – усмехнулась бабушка.

– Я уже нашла место, где они у вас срут, – выкрикнула из-за печки мама, а после добавила какое-то проклятие.

– Я их выброшу во двор, пусть мол привыкают к нашей деревенской жизни, а Коля, дурак, опять заводит обратно. Замёрзли, говорит, сидят на крылечке и плачут. А потом эти замёрзшие по столу футбол гоняют, – проворчала бабушка, осторожно заглядывая за печку, чтобы проведать маму.

– Они же ещё маленькие на улице жить, – жалобно покосилась я на бабушку.

– Маленькие, – каркнула бабушка и засмеялась. – У нас всегда кошки во дворе жили, крыс ловили. От этих я не знаю будет толк или нет. На той неделе, чтобы по столу не прыгали, мы решили им ноги перевязать…

– Ноги? – не поверила я своим ушам, представляя котят связанных, как жертв в каких-нибудь боевиках с кляпом во рту.

– Да, марлей перевязали им ноги, чтобы ходить могли, но не прыгать, – начала заливаться смехом бабушка, вспоминая эту картину. – Вышли мы во двор, оболтусов оставили дома. Заходим через полчаса, марли лежат на полу развязанные, – ещё пуще прежнего залилась звонким смехом бабушка. – Со стола все сброшено! Все на полу! Сами лежат на батарее отдыхают. Я как крикнула «етитвашумать», они слетели с батареи и «вжух» за печку. Весь день там сидели. Как у них только ума хватило развязать марлю? Умные подлецы оказались. Мы потом два дня с Колей смеялись, вспоминая это.

Мама не могла ничего вставить, громко смеясь за печкой будто какой-то сумасшедший домовой, задыхающийся от своего смеха, как вдруг громко закричала и вылетела к нам с широко раскрытыми испуганными глазами, пытаясь стряхнуть что-то со спины. Это оказался один из котят, который сам не понимал на что спрыгнул в полутьме и в страхе вцепившийся в плечи шерстяного свитера мамы.