Зенит Левиафана. Книга 2

Переночевав в бражном зале Хавна, Мидас и Карн отправились в порт на поиски корабля, идущего в сторону острова Рюген. Верткий снеккар местного торговца нашелся довольно быстро, вот только в пути их ждал очередной сюрприз — маршрут, который должен был занять не более полудня, оказался гораздо длиннее. Как только они отплыли от Хавна на расстояние полета стрелы, накатил жестокий шторм. Капитан Хаген был умелым моряком, он много лет плавал по неспокойному Морю Балтов, но такой шторм, по его собственным словам, видел впервые.

— Будто сама Ран взбесилась, решив не допустить нас к Рюгену! — прокричал он, пересиливая ревущий ветер.

В итоге, снеккар с поэтичным названием «Бруденвинд» сбился с курса, потерял всякую ориентацию и напоролся на рифы. Его широкий приземистый корпус разлетелся в щепки, люди и товар расплескались в стороны, точно железные бусины из браслета, на котором внезапно лопнул кожаный ремешок.

Мидас потерял сознание, когда ему на голову ухнул обломок мачты, а Карн угадил в ледяную воду, ударился спиной о подводную скалу и отключился от болевого шока. К счастью, обоим в скором времени предстояло очнуться, но совсем не там, где они рассчитывали.

***

Ее поцелуй был сухим и соленым. Она лучилась радостью и это сияние ослепляло. Она говорила, и ее слова то оглушали потоками громовых тирад, то отступали, сливаясь до едва различимого шепота. Она была рядом и везде вокруг, он вдыхал ее до боли в груди, тянул к ней руки, пока не сводило сухожилия.

А потом она склонилась над ним, так близко, что он ощутил нестерпимый жар ее тела. «Вставай», — прошептала она и коснулась его лба своей тонкой рукой. Он вскрикнул от боли, прострелившей череп во всех направлениях. Тело свело судорогой, он распахнул глаза, разламывая веками застывшую песчаную корку. Жар и свет были невыносимы, боль была невыносимой.

— Нисса! — закричал он. Нет, ему лишь хотелось закричать, но на самом деле из его груди вырвался сухой кашель, мгновенно разодравший глотку до крови. Он перевернулся на бок и снова закашлялся, начиная понимать, что вожделенная греза, обволакивающая его израненное тело мгновением раньше, исчезла, как исчезает последний лучик солнца в черных грозовых тучах, неумолимо затягивающих горизонт.

Он приподнялся на локте, попытался дышать коротко и размеренно, чтобы не допустить новых приступов сухого кашля. Спустя несколько минут ему удалось сесть и парень попробовал сфокусироваться на своих ощущениях. Итак, под ногами — песок, он слышит шорох прибоя, но нет ударов приливных волн о скалы, значит — ровный песчаный берег простирается в обе стороны достаточно далеко. Он чуть обернулся, прислушиваясь. За спиной — деревья, лиственные, шагов пятнадцать, не больше, иначе шелест ветра не был бы слышен так хорошо.

Он аккуратно ощупал себя. Руки — от ладоней по середины плеч — исполосованы ссадинами и неглубокими рваными ранами, голова болит, но вроде цела. Одежда изорвана, как и плоть под ней, парень ощущал, что у него сломано, как минимум, два ребра и сильно ушиблена спина. Тем не менее, он заставил себя подняться на ноги — назло двум здоровенным воронам, что сидели на вершине высохшего ореха и уже довольно давно наблюдали за ним.

Силы быстро возвращались, гораздо быстрее, чем следовало ожидать от смертного тела. Однако он слишком долго пролежал на открытом солнце, его кожа нагрелась, жар проник сквозь нее и напитал тело сонной тяжестью. Ее нужно было сбросить как можно скорее.

Карн осторожно вошел в воду, опустился на колени, зачерпнул горсть ледяной влаги и брызнул себе в лицо. Вода была такой холодной, что у него мгновенно свело икры, а кости заломило, но это окончательно привело его в чувства.

Карн вернулся на песчаный берег и прислушался к ощущениям, в этот раз — подключив свое внутреннее зрение. Он почувствовал двух воронов, которые, едва парень их заметил, тут же сорвались с ореха и, обломав пару веток мощными взмахами огромных крыльев, молча унеслись прочь.

Он сосредоточился и попытался увидеть берег, его неширокую полосу, нагретую солнцем, но в глубине — извечно холодную. Почти сразу он ощутил, что песок усеян более теплыми предметами, парень всмотрелся в них и через некоторое время стал улавливать их форму, судя по которой это было не что иное, как обломки корабля. Карн попробовал охватить больше пространства и ощутил рядом на воде пару искореженных бочек и опустевших деревянных ящиков, какие-то тканевые лоскуты. И тут он осознал, что не чувствует ни одного тела. Ни мертвых, ни живых. Радоваться этому или насторожиться?

Он поднял руки к лицу и понял, что его повязка, закрывавшая глаза, исчезла. Парень скривился, оторвал лоскут от и без того пострадавшей штанины, и перевязал себе голову. Отчего-то ему не хотелось, чтобы окружающий мир видел его покалеченные бесполезные глаза.