Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»

«Решил к прошлому письму написать Вам еще. Вчера получил письмо от Сергеева Дмитрия Павловича. Он служил у нас радистом, Вы знаете. Он жив! В связи с этим хочу описать один эпизод.

После того как бомбы попали в батарею, были у нас убитые и раненые, начался пожар. Особо опасным оказался артиллерийский погреб, где лежали оставшиеся 130-мм «ныряющие» снаряды…

Уцелевшие матросы бросились в артпогреб. Одни вытаскивали снаряды на палубу, другие поливали водой смежную переборку, предохраняя погреб от пожара и взрыва.

Когда я выскочил из погреба, то увидел, что около люка лежит Сергеев. Лежал он окровавленный, с перебитыми ногами, но руками отталкивал поднятые из погреба снаряды дальше к борту. А другие матросы оттаскивали снаряды подальше от пожара.

Эта картина осталась навечно в моей памяти. Меня на миг поразило мужество раненого матроса, а дальше обстановка заставила заняться другими делами.

Этот подвиг впервые был описан курсантами Черноморского училища, но, к сожалению, не совсем точно, и фамилия радиста была указана — Петров. Имея перед собой штатную книгу, Вы легко убедитесь, что у нас радиста Петрова не было. Я отлично знаю, что это был Сергеев.

Посылаю Вам его адрес и письмо. Убедительно прошу затем возвратить письмо мне. Вчера и сегодня я «по-стариковски» волнуюсь, мысленно возвращаюсь к своей молодости (мне уже 56…), и вообще в зрелые годы каждый человек, переживший войну, более чувствителен…»

Так нашелся Дмитрий Павлович Сергеев. А вскоре и у меня с ним наладилась переписка. Он отвечал на мои вопросы, охотно рассказывал — вспоминал о своих товарищах. О себе же говорил просто: «Воевал, делал то, что мне приказывали командиры, старался хорошо выполнять свою работу».

Между мной и плавбатарейцами давно уже установилась прочная почтовая связь. Кое с кем время от времени я встречался. Так, при нашей встрече в Москве, говорили мы о Сергееве с бывшим старшиной-плавбатарейцем Виктором Ильичом Самохваловым. У Самохвалова был отпуск, и он загорелся желанием проведать и боевого побратима — Сергеева.

Через некоторое время пришло письмо от Дмитрия Павловича.

«9 ноября должен уходить служить на флот мой младший сын Павел. В знак таких событий мы 8 ноября, часов в 10 утра, сели за столы. Человек тридцать пять. Сидим в зале (у меня свой дом), гуляем. Заходит мой сосед и говорит: «Кум, тебя вызывает во двор какой-то мужчина!» Выхожу, присматриваюсь. Очень уж знакомое лицо… Улыбнулся тот человек. «Здравствуй», — мне говорит, и я узнал его. Вот ведь 33 года прошло, а узнал. Обнялись, расцеловались, всплакнули от радости. Пригласил я дорогого гостя в дом. Даю всем команду: «Попрошу всех встать и выслушать меня!» И доложил я всем моим родным и знакомым, что ко мне в гости приехал из города Ейска Виктор Ильич Самохвалов — мой боевой товарищ, защитник города Севастополя, старшина зенитных автоматов, которые метко разили фашистских стервятников. «Мы не виделись, — говорю, — с Виктором 33 года…»

Вы бы видели, что было, что творилось! Нас обнимали, поздравляли, взяли на руки, качали.

А позже мы с Виктором, вдвоем уже, беседовали, вспоминали нашу плавбатарею, друзей-товарищей…

Виктор выбрался из Севастополя на подводной лодке вместе с лейтенантом Хигером. Раненный в руку, лейтенант Хигер помогал старшине Самохвалову передвигаться.

По пути их бомбили глубинными бомбами, но, как говорится, обошлось. Было тесно и трудно дышать, но через двое суток они все же добрались до Новороссийска.

После излечения в госпитале Виктор Ильич Самохвалов воевал на Черном море на крейсере «Красный Кавказ» и на Дальнем Востоке войны прихватил — высаживался в морском десанте. После войны более пятнадцати лет служил сверхсрочно на флоте…

Уволившись в связи с сокращением Вооруженных Сил, окончил институт, работал на предприятии хлебопродуктов города Ейска, а ныне на пенсии…»

И хотя многое из того, что сообщал Дмитрий Павлович, было известно, меня искренне взволновало его письмо.

Старшина 1-й статьи Самохвалов Виктор Ильич был одним из первых плавбатарейцев, с кем удалось мне установить связь.

Он много сделал для поиска разбросанных по стране плавбатарейцев. А после того как в 1963 году в газете «Красная звезда» был опубликован мой очерк «Бастион на якорях», откликнулись оставшиеся в живых плавбатарейцы. И среди них Михаил Титович Лещев — планшетист плавбатареи.

«Смутно, как во сне, помню ночь, когда нас, тяжелораненых, заносили на корабль, а кто-то все время напоминал: «Товарищи, комиссара нашего в первую очередь, он умирает». На носилках и без носилок плотно лежали мы на палубе. Палуба дрожала, звезды на небе кружились, поворачивались… Отошел наш корабль от севастопольского берега.