Зеница ока. Вместо мемуаров

Мы должны разрядить балканскую пороховую бочку, говорит президент Клинтон. Косово находится в самом центре Европы, в гуще этнических анклавов, оттуда может пойти цепная реакция и запылают страны по соседству с тоже довольно вспыльчивым Ближним Востоком. Казалось бы, вполне резонные соображения, но, к сожалению, они содержат все тот же грех принятия желаемого за действительность наряду с недостаточной разработкой тактической концепции.

Поразительно, что такой, очевидно, долго вынашиваемый план оказался почти полностью лишенным психологического и идеологического обеспечения. Прежде всего сама тактика воздушных ударов в качестве наказания за упрямство. С одной стороны, вроде бы совсем не плохо, когда ни один диктатор в нынешние времена не может себя считать в безопасности, если ночью к его логову станет подбираться самолет «стелс». С другой стороны, нельзя не учитывать того обстоятельства, что эти удары действуют чрезвычайно оскорбительно даже на людей, которым надоели их диктаторы, но не надоело так называемое национальное достоинство. Происходит парадоксальный факт: люди, униженные современной неопровержимой технологией, нередко сплачиваются вокруг диктаторов. Эти люди гневно называют США «мировым жандармом». В принципе в этом термине нет ничего дурного. Жандарм — это совсем неплохая фигура, когда дело доходит до разборки с уголовниками. Однако, произнося это, жители несвободных стран имеют в виду то, что этот могучий жандарм их вообще не считает способными к сопротивлению, вот в чем дело.

Постоянно подчеркивается, что «умные бомбы» и другие современные средства ведения войны дают возможность свести количество гражданских жертв до минимума, однако каждый из граждан так или иначе может оказаться в числе этого минимума, не говоря уже о том, что среди негражданских жертв, то есть мишеней, число которых может дойти и до максимума, могут оказаться ведь и близкие люди не-мишеней.

Учитывая этническую специфику и утвердившиеся веками традиции, легко себе представить, что эти авиаудары могут разбудить дремавшие ранее инстинкты мщения и ненависти и привести не к желаемому, а к обратному результату. Легко себе представить, что гайдуки в Косове примутся сейчас за албанские деревни с большей свирепостью, чем до воздушных ударов, и в результате акция защиты обернется своей противоположной стороной.

Планировщики НАТО, очевидно, недостаточно продумали и реакцию на воздушные удары со стороны стран, вроде бы не вовлеченных во всю эту историю. Сейчас происходит очень опасная разбалансировка отношений России с Западом, и прежде всего с Соединенными Штатами.

Все так запуталось в так называемых диалектических противоречиях, что нелегко бывает отделить безумие от благоразумия, подлость от благородства, комплекс неполноценности от комплекса превосходства, вопиющую глупость от осторожного расчета. Трудно также в этом конфликте однозначно назвать злодея и рыцаря, полностью «плохих парней» и полностью «хороших», правых и левых, равно как и правых и виноватых.

Я знаю только одного человека, который полностью прав. Это любой человек, который молится во время бомбежки, чтобы в него не попало. Дай Бог ему, чтобы:

И отдалился грохот равномерный,

И куст дышал, и я дышал под ним.

Немилосердный ангел современный

Побрезговал ничтожеством моим.

Впрочем, и «немилосердный ангел», то есть пилот, тоже молится, чтобы ракета «земля — воздух» прошла мимо.

30 марта 1999

Несколько слов на немодную тему

Мало кто в современной Америке понимает, почему фигура престарелого режиссера Элиа Казана вызывала раскол в кинематографических кругах.

Обычно довольно занудная церемония ежегодного «Оскара» с ее бесконечной чередой всхлипывающих или прыгающих в псевдоитальянском раже, а чаще просто благодарящих сотрудников и родственников лауреатов в этом году приобрела один довольно неожиданный аспект. Ближе к концу на сцене в сопровождении Скорсезе и Де Ниро появился восьмидесятидевятилетний классик американского кино Элиа Казан. Ему была присуждена премия за lifetime achievement, то есть за достижения всей его жизни. Две трети зала бурно аплодировали и даже вставали, в то время как одна треть сидела, демонстративно сложив руки на груди. Я старался уследить, как разделилась аудитория, однако почему-то на таких церемониях среди смокингов и декольте я с трудом узнаю знакомых актеров; бабочки как бабочки, груди как груди. Все-таки заметил, что Уоррен Битти стоит и бурно аплодирует, а Ник Нолте сидит, перекрестив большие руки и ноги.

Читатели «Московских новостей», конечно, знают, по какой линии прошел раскол, но мне почему-то показалось нужным рассказать об этой истории подробнее, опираясь на то, как она отражалась в здешней печати, а также в разговорах университетской среды.