Зеркала

«Ведь они что от тебя хотят? Избить, отнять, унизить. Убежал и не дал им этой возможности. Ну и кто победил в итоге? Правильно, ты».

Некуда деваться, тренер. Но хер я им дамся просто так. Чьи-то руки схватили за капюшон, дёрнули вниз. Я успел повернуть лицо чуть в сторону, и удар коленом пришёлся в скулу.

Раз! Больно, сука!

Два! Искры из глаз.

Три! Тьма…

***

– Ты живой, мужик? Вроде живой. Давай вставай, тут тебе не надо лежать, скоро вагон совсем холодный будет.

Глаза приоткрылись, тень немного сдвинулась в сторону, и в лицо упёрся холодный, равнодушного белого оттенка, луч фонаря с платформы. Я осознал, что по-прежнему нахожусь в вагоне недалеко от тамбура. Освещения внутри уже не было, видимо, электричка стояла в тупике. Правая сторона лица ожесточённо заныла, когда я поднял голову от холодного пола. В нос ударил запах давно немытого человеческого тела, явно живущего жизнью гражданина, не платящего налог на жилье по причине отсутствия оного.

– Ты давай на лавку сначала сядь.

Тень протянула руки, ухватила за предплечье, кряхтя, скинула меня на лавку.

– Мы где, в Петушках?

– Именно там, любезный. Я думаю, ты уже почувствовал этих Петушков неповторимый колорит. Есть покурить?

Я пошарил по карманам, от этих движений спина напомнила мне о недавних событиях, заставив скривиться. Так. Мобильника и кошелька нет. Ладно, переживём, главное, не вытащили и вообще не убили. Будем считать, обошлось малой кровью. Надо бы посмотреть, что с лицом. Вот она, пачка. Смялась немного в кармане.

– Держи, сам там возьми. Зажигалка есть?

Я на мгновение прикрыл глаза. Спичка в руках незнакомца зло зашипела, вспыхнула с краю. Потом, словно немного поколебавшись, вспышка охватила её всю, осветив заросшее неровной бородой усталое припухлое лицо.

– А ты кто? Почему здесь?

Разбитые губы шевелились нехотя. Каждое слово было не то чтобы по рублю, но копеек по пятьдесят, если бы мгновения боли можно было так монетизировать.

– Серёгой можешь звать. Бездомный я, или по-русски бомж. Недалеко тут живу. В сторожке железнодорожников. Хожу, смотрю в электричках в тупике, может, кто забыл чего. Вот тебя нашёл, а больше полезного ничего. Так себе день сегодня.

– Сколько времени, Серега, знаешь?

– Ну, я счастливый человек. Налогов не плачу. Время не наблюдаю. Может, час, может, два уже. Кто ж над тобой так постарался?

Блин, мама-то что сейчас думает, я уже два часа должен был как приехать.

– У тебя, Серёга, есть мобильник? Маме надо позвонить.

Тень собеседника как раз затягивалась сигаретой, судя по вспыхнувшему светлячку окурка.

– Ты, уважаемый, попутал бомжей московских и замкадных. Нет мобильника, уж извиняй. Ты вообще откуда?

– К маме ехал в Орехово-Зуево. Как теперь мне туда попасть? Ни денег, ни связи.

Серёга откашлялся, мощно, прям от души.

– Пойдём, у меня побудешь, в пять утра первая электричка пойдёт, доедешь, контролёров до Орехово не будет. Сейчас подсоби двери отжать, чуть подержишь, а я тебе слезть помогу.

– Да, слушай, я…

– Давай, это же тебе, москвичу, незабываемое приключение… Да и выхода у тебя нет другого в два часа ночи и без денег. Кому ты нужен? А на улице не май месяц.

***

– Да пей, не бойся. Тебе сейчас самое оно от стресса. Не отрава, я знаю, что пить, а что нет. Все же человек с высшим образованием, хоть и бомж.

Серёга хмуро ухмыльнулся и заёрзал на уставшем от жизни кресле с драной обивкой, накрытым какими-то затхло пахнущими тряпками.

Половину каморки занимал отсек, где висели замасленные красные путейские жилеты, стояли лопаты, ломы и ещё какие-то железки, смутно различимые в полутьме. Но главным жизненным достоинством Серегиного жилища была толстая, изогнутая, как скорчившийся морской лев перед трюком в дельфинарии, труба с массивным вентилем. Тепла от неё хватало с лихвой.

Я проглотил жидкость из видавшего виды, несмотря на урождённую одноразовость, пластикового стакана. Ох-х-х. Ядрить твою…

– А закуси нет, извините-пардоньте. Водички запить?

Я немного отдышался. Покачал головой. Лицо справа стало ныть меньше.

– Напился, значит, из-за девки. Расстроился?

– Нет, Серёга. Если бы она просто девка была. Люблю я её. Каждую минуту думаю. Только останусь наедине с собой. Снова эти мысли.

Горечь немного притупилась хмельной жижей. Рука привычно дёрнулась достать мобильник, посмотреть, когда она была в последний раз онлайн.

– Всё время думаю, мечусь. С утра встал – первая мысль о ней. Что-то нужно сделать, что-то же можно сделать. Но фишка в том, что я её слишком хорошо знаю в этих вопросах. Это конец. Точка. Не могу смириться. Уже два месяца, а больно, как вчера.

Уже привычный комок в горле снова стал проявляться. Глаз задёргался, и я снова скривился от боли.

– Знаю я такую болезнь. Всё бы отдал, чтобы назад вернуть? Так ведь? Сам на этом когда-то попался. Я забыл, слушай, как тебя звать? Чёрт! Память дырявая стала, как карманы.

– Дима. Ничего страшного.