Зеркала Борхеса

Дровосек, чуть заметно вздрогнув широкой спиной, бережно положил топор на горизонтальную поверхность кряжа, после чего выпрямился, развернулся на сто восемьдесят градусов и, молча, вопросительно уставился на девушку.

«Достаточно неуклюже развернулся», – сообщил наблюдательный внутренний голос. – «И вообще, все движения у этого типа какие-то угловатые и слегка дёрганые… Что ещё про него можно сказать? Ну, здоровенный такой мужичина, облачённый в мешковатые тёмно-коричневые штаны и широченную тёмно-серую робу. Кряжистый и матёрый. Толстенные руки свисают почти до колен. Непропорционально-маленькая лысая голова. Уши, наоборот, откровенно великоваты. Крохотные тёмные глазки – сонные-сонные такие, неподвижные, практически поросячьи… На кого он похож? Имеется в виду, из общеизвестных медийных персонажей? Пожалуй, на болотного тролля Шрека – из одного популярного мультфильма. Только у того тролля кожа физиономии была характерного зелёного цвета, а у этого громилы – терракотового. То бишь, кирпично-красного… Стоп-стоп. Это же…».

– Это же он и есть? – шёпотом спросил Алекс. – Голем?

– Он самый, – также тихо ответила спутница, после чего – начальственным голосом – велела: – Разворачивайся, Готфрид, и продолжай колоть. Не ленись.

– Буль-бульк-булькк, – неразборчиво пробормотал голем, развернулся и возобновил работу.

– Хряп-п-п! – встретившись с поленом, вновь пропел топор.

– Ох-х! – равнодушно выдохнул Готфрид…

Тоненько взвизгнули заржавелые петли, массивная дверь приоткрылась, и звучный баритон оповестил:

– Счастлив видеть вас, маркиз, в добром здравии. Проходите в дом. Таким гостям здесь всегда рады…

Алекс, шагая за Аннушкой, поднялся по скрипучим ступенькам на крыльцо и, пройдя через короткие сени, оказался в небольшой, но достаточно уютной комнате.

«В среднестатистической деревенской горнице», – не преминул уточнить въедливый внутренний голос. – «Непритязательная мебель светлого дерева. Стены, пол и потолок оббиты такими же светлыми досками. По полу расстелены домотканые полосатые половички. На стенах развешены грубые гобелены с вытканными природными пейзажами и нехитрыми охотничьими сценками. Прямоугольный обеденный стол накрыт серой льняной скатертью, украшенной искусной вышивкой: красными, зелёными и синими петушками-зайчиками-медведями. Только, вот, два массивных книжных шкафа слегка выбиваются из классических пасторальных декораций. Причём, два книжных шкафа плотно-плотно забитых и заставленных всякой книжной разностью… А в антикварном кожаном кресле с резными ручками, придвинутом к узкому застеклённому окошку (в средневековом гетто оконное стекло является безусловным признаком достатка), расположился, надо думать, хозяин этого дома. То бишь, реб Янкэлэ Йехуде Бен Борхиню собственной персоной. Одет, как и полагается почтенному раввину крупного гетто, во всё чёрное – плюсом светлая, глухо-застёгнутая рубашка. Немного сутулый, чуть полноватый, большеголовый, пегие пейсы свисают до плеч, выпуклые водянистые глаза, мерцающие таинственно и загадочно… Чего-то не хватает? Пожалуй. Рот прямой, с лёгкой «злинкой». Неожиданная деталь, честно говоря…».

– Заждался я вас, любезный Пушениг, – добросердечно улыбнулся раввин, и уголки его тонких губ слегка опустились вниз.

«Как у тряпичной итальянской куклы Пьеро!», – тут же возликовал сентиментальный внутренний голос. – «Совсем другое дело!».

– Извините, уважаемый создатель големов, – сняв шляпу, почтительно (но в меру, маркиз, всё же), кивнул головой Алекс. – Торопился, как мог. Но слегка задержался. По целому комплексу уважительных причин. Как объективных, так и субъективных… Поговорим?

– Несомненно, подробно и с удовольствием… Позвольте для начала – вопрос?

– Конечно. Сколько угодно.

– Я видел в окошко, как вы вошли через калитку в наш двор. Потом подошли к сеновалу, где Готфрид колол берёзовые дрова. Моя приёмная дочь велела голему обернуться, чтобы продемонстрировать вам, благородный маркиз Пушениг, его лицо. А потом приказала продолжить работу. Готфрид, безусловно, подчинился, но перед этим что-то пробормотал. Он пробормотал, а вы, маркиз, многозначительно усмехнулись.…Следовательно, поняли его «бульк»?

– Понял, так как являюсь не только знатным аристократом, но и не менее знатным полиглотом.

– И что же голем… м-м-м, сказал?

– Так маленькие дети иногда обижаются на взрослых, мол: – «И что им всем надо от нас? Вечно придираются, вредничают и пристают с разными глупостями…».

– Очень интересно. Обязательно учту на будущее.

– Простите меня, уважаемые господа мужчины, но вынуждена вас покинуть, – почтительно вмешалась в разговор Аннушка. – Срочные кухонные заботы. Надо помочь нашей служанке Гертруде. А вы разговаривайте. Приятной беседы…

Девушка, мило тряхнув на прощанье угольно-чёрными слегка кудрявыми прядками, ушла, элегантно (и одновременно целомудренно), покачивая узкими бёдрами.

Она ушла, а они разговаривали, разговаривали, разговаривали…