Зеркала фантазии

Когда тебе взгрустнется, дружок,
не иди,
не иди ты на Бастионку, в круглое кафе наверху:
в нем сидят нынче дамы,
пахнущие дорогущей помадой,
восточными эликсирами
и сигарами своих мужчин.
В нем еврей-скрипач неприлично смазлив,
а юноши томны,
часами корпя над единственной чашкой кофе,
исподтишка наблюдают одиноких красавиц.
…Не иди.

Когда тебе взгрустнется, дружок,

давай ко мне.

У меня огрызок свечи

воткнут в бутылку из-под бальзама,
бурый ломберный столик,
купленный мною вчера,
и стакан дешевого рома.
Давай.
На пол для тебя свою постелю шинель,
в окне для нас заблестит луна,
под соседской стрехой голубки заворкуют,
а я спою тебе песни
про море и про синицу.

Давай…

Мороженое

Мороженое, мороженое!
Как часто в трамвае
ехал я без билета,
чтобы только купить тебя!

Мороженое,

твои вафли
расцветают на всех углах города
за карманную мелочь.

Твои вафли,

волшебно-желтые,
как чайные розы в бульварных витринах,
твои вафли,
алые, как кровь,
пунцовые,
как дамские губы и ночные сигналы авто.

Мороженое,

наилучшие перышки
я продал ради тебя,
самые редкие марки
с тиграми, пестрыми, как афиша,
жирафами длинными, тонкими, как радиобашни.

Мороженое,

твой холод, возбуждающий, как эфир,
я чувствовал
острее,
чем страх или губы девушек.

Ты,

указатель возраста моей души,
вместе с тобой
я учился любить
всю жизнь и ее тоску.

Сегодня вечером

Сегодня мне хочется помечтать
обо всем, что плывет над башнями.

На скамейке в сквере,

там, где дребезжит трамвай,
разве не чувствуешь ты
запахов луга,
мягких и обволакивающих, как дождь?
Как смело березы
       улетают там в небо
в белых ночных рубашках.
В хлевах вздыхают коровы.
Пахнет жасмин.
В сарайчиках, маленьких, как мой заработок,
можно зарыться в сено,
осыпающее поцелуями.

Сегодня мне хочется лишь мечтать

и, мечтая, забыть
о том, что опять нужны деньги,
что истерты подметки
и что завтра
       я должен найти работу.

Современная сказка

Сегодня,
когда бесплатным
остался лишь воздух
в общественных туалетах
да очереди
       в городской ломбард
       и билетные кассы,
мы с друзьями
забрели в кабачок,
изысканный,
       как паркет,
где я пил пиво,
горькое, как хинин,
и слушал вальс
       «Дунайские волны».

Затем – привстав –

я запел.

Подскочивший слуга

зашептал мне на ухо,
что я не петушок,
и что лучше мне сесть на место…

– Но… ведь я же свободен! –

гаркнул я
и, свалив его на пол,
продолжал петь
свою песнь – о любви.

И только радио

оставалось спокойным,
рассказывая в тот миг
современную сказку –
об одном
       дураке.

В библиотеке