Зеркала и галактики (СИ)

Колдунья набила в рот семь печенюх, придержала ладонью; смотрелась она сногсшибательно. Лена с Мишель стонали, держась за бока.

– А-а…

Взвыли все. Тамара выплюнула печенье и хохоча повалилась лицом Майку в колени. У Элана отлегло от сердца: глядишь, так и дотянем до яхты.

На Пятнадцатый Приют добрались под вечер. Тигреро открыл дом, пропустил группу внутрь, а сам задержался на крыльце. Перед домом расстилался широкий луг, левее начинался лес – густой, настоящий, взволновавший охотничью душу. Теплый воздух был наполнен рассеянным золотистым светом, небо утратило яркую голубизну, словно в него подмешали молоко. Элан глубоко вдохнул сладкий запах луговых цветов; благодать.

На крыльцо выглянула Мишель, увидела тигреро и невесть отчего смутилась. Нашлась:

– Что заказываем на ужин, господин Ибис?

– Ужином пусть ведают другие. – Он сбросил наземь рюкзак – полежит у крыльца, ничего не сделается. – Идемте гулять.

Девушка отпрянула. Что это с ней? Помедлив, версана все же сошла по ступенькам.

Тигреро зашагал через луг, забирая влево, к лесу. Замкнувшаяся, настороженная Мишель держалась чуть в стороне. Что случилось? – недоумевал Элан. Неужто он умудрился ее обидеть? Может, она не простила ему вчерашнего колдовства?

– Мишель, – начал он, – я что-то сделал не так?

Она прикусила губу, а он всей кожей ощутил ее внезапную враждебность. Элан развернулся и заступил ей дорогу.

– Простите меня.

Ледяной взгляд исподлобья. Тигреро почувствовал себя виноватым – не стоило петь при ней соблазняющих песен, нельзя было бросать одну у костра. Он сам еле уснул под утро, да и версана, похоже, всю ночь изводилась.

– Мишель, – он с нежностью взял ее за руки. Сейчас он объяснит, что демон может любить версану, что их близость возможна, что… – Я люблю вас, – бухнул он прямо. И был потрясен, услышав негромкое:

– А я вас – нет.

Пальцы разжались, Элан выпустил ее руки. Золотистый вечер обратился ненастной полночью. Не зная, что теперь говорить, что делать, он машинально повернулся и побрел дальше, к лесу. Помедлив, Мишель тронулась следом.

Он остановился у дерева, положил ладонь на теплый ствол. Версана стала рядом – оскорбленная, чужая.

– Простите меня, – повторил Элан.

Она молчала, глядя мимо, и его взяла досада: он и в мыслях не держал ее обидеть, а старался для Майка, которому обязан жизнью.

– Мишель, как вы не поймете…

– Я прекрасно все понимаю, – оборвала она. – Только будьте добры, не морочьте мне голову. Развлекаетесь с Леной – вот и развлекайтесь себе на здоровье.

У Элана язык отнялся.

– Что? – вымолвил он, опомнившись. – С кем?

– С Леной!

– С кем, с кем?

– С писателькой.

– Кто вам наболтал такую чушь? – Тигреро затрясся от неодолимого смеха.

Насупившись, она смотрела, как он смеется. И вдруг оттаяла, глаза посветлели.

– Нет?

Элан замахал на нее рукой, с трудом подавил веселье.

– Дичь какая. С чего вы взяли?

– Она сказала…

И правда, на втором привале Лена с Мишель уединились и о чем-то шептались несколько минут. Версана после разговора казалась грустна, но Элан не придал тому особого значения – мало ли, какие у них женские секреты.

На кой черт писательке понадобилось молоть языком? Положим, девица с комплексами; ей приспичило похвастать, будто переспала с тигреро. Но не настолько же умом слаба, чтобы не понимать: слух может докатиться до Бориса. Зачем набиваться на скандал?

Вопрос не стоит того, чтобы ломать голову, решил он. Безмятежный вечер опять налился золотистым светом. Элан открыл рот, намереваясь вновь заговорить о главном, – но тут над лугом пронесся внезапный гром, откатился эхом от стены деревьев.

Элан ринулся к Приюту. Над домом плыл слой желтого тумана, и пронзив его, качался громадный горный джинн, махал белыми рукавами; на земле маленьким солнцем полыхал костер. Рядом стояли Лена с Борисом, Майк и Тамара. Колдунья переоделась в роскошное платье – длинное, алое, оно колыхалось, переливалось огненными блестками. Сердце оборвалось: Тамара в огне!

– Назад! – вне себя, закричал Элан на бегу. – Отойдите прочь!

Испуганной мышью кинулась в сторону Лена, перепрыгнула через бревно; шагнули от костра мужчины. Тамара же, веселая, счастливая, обернулась, откликнулась своим мощным колокольным голосом:

– Я не колдую!

Джинн осыпался сверкающей пылью, окутал Тамару переливчатым облаком. Ее алое платье пылало огнем, на нем плясал свет костра.

– Назад!

Элан сделал отчаянный прыжок, надеясь поймать, уберечь, спасти. Ноги попали на гладкое бревно, он поскользнулся, сорвался, покатился по земле.

А Тамара вдруг вскинула руки, повернулась в танцевальном па и порхнула к костру. Обольстительно выгнулась, ее русалочьи волосы пролились в огонь, подхватили пламя – и колдунья рухнула в маленькое жестокое солнце.

Завизжала Лена, закричала подбежавшая Мишель. Тамара выкатилась из костра, на нее упал Майк, чтобы своим телом загасить огонь. Гасить было нечего – королевское платье мгновенно сгорело, оставив голое опаленное тело. Версан вскочил, стянул с себя куртку, набросил на Тамару. И наконец страшно закричал Борис.

Глава 7