Зеркала и галактики (СИ)

Тихонько постучав и не получив ответа, Элан беззвучно отворил дверь, скользнул через порог, поставил букет на столик. Хотел было тут же исчезнуть, но не удержался, нагнулся над версаной. Девушка спала, уткнувшись лицом в согнутую руку, и он увидел только ее черные кудри, скулу и висок. Отчаянно потянуло коснуться волос, теплой кожи. Элан не устоял – опустившись на ковер, приник щекой к плечу Мишель, ощутил сквозь тонкое одеяло ее желанное тело. Прикрыл глаза. Ни в какой обморок он не грохнется: ведь точно такой же демон Гайда в свое время сидел с ней в машине, держал за руки, а потом думал увести в спальню. Мерзавец не рискнул бы оказаться беспомощным возле сильной и решительной версаны. Значит, и Элану ничего не сделается.

Он провел ладонью по мягким локонам. До смерти хотелось сжать Мишель в объятиях, опрокинуться рядом с ней на постель, зацеловать, сбросить на пол одеяло и свою одежду… Он заставил себя отстраниться.

Девушка сонно пошевелилась, повернулась на бок – и, не открывая глаз, потянулась к нему, шепнула:

– Элан.

Внутри что-то оборвалось, но он еще не понял, отчего.

– Элан, – чуть слышно повторила Мишель. – Мой солнечный демон.

Он схватил ее за руки. Версана бредила:

– Мой любимый… Я останусь с тобой. Мой Элан…

Ужалило внезапное понимание: это не она говорит, это – он. В смятении, тигреро вскочил, а Мишель во сне тянулась к нему, слепо искала. Один демон вложил ей в уста слова ненависти и отвращения, а теперь другой… Элан попятился. Прочь отсюда, пока не натворил бед.

Он повернулся к двери – и чуть не свалился, прянув назад и наткнувшись на кресло. У порога стоял Слеток: полуголый, облитый неясным светом, с винтовкой, которую держал у бедра. Синевато блеснула линза оптического прицела.

– Отойди от Мишель, – велел Слеток. – Она – моя.

Элан тряхнул головой, пытаясь прогнать безумие. Слеток не исчез.

– Уходи, – настаивал он. – Не выйдет добра из любви демона и версаны. Уйди от нее!

Элан с силой потер лицо, снова взглянул: пусто, светловолосый призрак пропал. Не оглянувшись на затихшую девушку, он вышел из комнаты.

Черт знает что. Это не прежний возлюбленный Мишель является Элану с того света – это образы собственного подсознания, неспокойная совесть. Он вернулся к себе и со стоном рухнул на постель. Почему треклятые способности экстрасенса проснулись именно сейчас? За что ему это наказание? Не раздеваясь, Элан забрался под одеяло и спустя долгое время задремал.

С Приюта опять бежали, как из горящего дома. На крыльце вспыхнула ссора: Майк поддал нахамившей ему Лене и наградил плюхой Бориса, который имел глупость вмешаться. Элан спустил версана с крыльца и, пригрозив ракетницей, заставил всех немедля покинуть площадку. Одна Мишель держалась спокойно; в волосах у нее тигреро заметил букетик цветов – из тех, что сам собирал ночью.

Он гнал народ часа полтора и остановился не раньше, чем углядел на мордашке разобиженной писательки задумчивую улыбку. Рассудив, что теперь-то уж точно у всех от сердца отлегло и никто не затеет разборки, Элан разрешил привал. Лена повалилась в траву.

– Запарилась, – сообщила она. – Тигреро сегодня зверь!

Борис уселся в ожидании, пока его обслужат, а Мишель принялась разбирать захваченный с Приюта завтрак. Майк взялся ей помогать и домовито вскрывал упаковки со снедью.

Мишель улыбнулась Элану.

– А мне сегодня сны снились, – начала она. – Про тигреро.

– И мне, – подхватила Лена. – Про то, как не выйдет добра из любви демона и версана.

– Насчет версана не надо, – вмешался Майк. – Он про версану толковал… Эй, какого черта? – спохватился он, ошеломленно уставился на писательку.

Она закатилась звонким смехом.

– У вас тоже был блондин со снайперской винтовкой? Вот видишь? – толкнула она в бок Бориса. – Не только нам одинаковое снится.

– Правда, что ли? – художник повернулся к Майку. – Ты тоже видел вооруженного бандита?

– Это не бандит, а мой друг… Да, видел! – заявил версан раздраженно. – Ну и что?

– Тони? – изумилась Мишель. – Вам всем снился Тони? А мне – Элан…

– А тебе что снилось? – подался Борис к тигреро.

– Отвяжись, – встрял Майк. – Эл не обязан тебе отчитываться.

Художник сердито выпрямился.

– Не ты ли расписывал, как демоны умеют подчинять своей воле версанов? Глянь-ка на себя.

– Заткнись.

– Да сам посуди: ты у Элана как верный пес. А сперва волком на него смотрел.

– Сказано: заткнись, – повторил Майк громче.

– Ребята, не заводитесь, – попросила Мишель.

Борис взялся за скудный завтрак, словно одолжение сделал.

Элан безо всякой охоты распечатал упаковку холодного мяса. Его собственные видения свободно разгуливают и посещают остальных? И что, если художник прав? Может, Элан и впрямь, сам того не желая, оседлал волю Майка? И Мишель. Говорила же она с ним сегодня ночью…

Расстроенный, он жевал казавшееся пресным мясо, запивая противно кислым соком. Мишель во сне назвала его любимым. Он не добивался ее привязанности, но в душе так хотел, чтобы версана его полюбила. Не принуждал ее, однако мечтал, надеялся – вот она и услышала, откликнулась. А с другой стороны, Мишель и сама могла его полюбить; почему бы нет?