Зеркала и галактики (СИ)

Я пожал плечами, что можно было истолковать как угодно. В сущности, я и в мыслях не держал перехватить у Элана Мишель – с нас довольно истории с Кэтрин.

Пока я подъедал десерт, Элан тихо сидел, поглядывая на меня и на Лену. Потом встрепенулся, обнял за пояс Мишель и обвел взглядом уже нас троих. Когда в поле его внимания четвертым попал Майк и глаза тигреро выразительно на нем задержались, версан усмехнулся.

– У тебя, я вижу, есть несколько дел, которые никак не совместить.

– Угадал. – Элан крепче прижал к себе Мишель, отчего подо мной земля покачнулась.

– Так и быть, займусь тем, что полегче, – обещал Майк.

– Займись. – Элан поднялся и поставил на ноги версану. – Мадам Вийон, я бы хотел пригласить вас на прогулку.

Она улыбнулась ему – улыбка осветила лицо, изменив Мишель почти до неузнаваемости. Гибкую, грациозную, ставшую невероятно женственной, тигреро увел ее по тропе в сторону следующего Приюта. Майк проводил их загрустившим взглядом.

– Ты не представляешь, что у нас творилось, – сообщил он. – А-а, – махнул рукой. – Пошли в дом. – Он собрал пустые упаковки из-под еды, пластмассу побросал в костер, а жестянки – в мешок.

– Майк, – окликнула Лена.

Он обернулся.

– Ленвар останется с нами? – спросила писателька, не смущаясь моим присутствием.

– Если захочет.

– Я его боюсь.

– Трепещете. А Элана, стало быть, не боитесь.

– Нет! – Писателька порхнула к нему. – И вас тоже. – Она обольстительно улыбнулась, выгнулась перед ним, взялась за свои золотые косы.

Он оглядел ее, как рассматривают, скажем, унитаз новой модели в магазине сантехники. Хороший такой унитаз, качественный, изящных обтекаемых форм. Меня смех разобрал.

– Майк, – промурлыкала Лена, придвигаясь. Склонила набок золотистую головку. – Право же, мне с вами совсем-совсем не страшно.

Он усмехнулся короткой, злой усмешкой. На писателькином месте я бы ретировался не раздумывая; на месте унитаза тоже. Майк из породы людей, которые чертовски хороши как друзья, но не дай Бог нажить таких врагов. На Лену он смотрел как враг, однако она и впрямь его не боялась.

– Ну, Майк… – протянула она обиженно.

Не иначе как надеялась улестить версана и в пылу любовных утех вырвать обещание, что он выставит вон несимпатичного ей Лена Техаду.

Из темноты, с той стороны, куда ушли Элан с Мишель, донеслась песнь Светлого озера. Майк принял решение.

– Держи, – он сунул мне мешок с пустыми жестянками. – Снесешь в кухню. – Было видно: предстоящее версану не по душе, но он намерен сдержать данное Элану слово.

Лена победно вцепилась в него и потащила в дом.

Они скрылись за дверью Приюта, а я остался у костра, послушал колдовские песни Элана. Жаль, сам так не умею. В конце концов я расчувствовался, запечалился, унес в дом свой рюкзак и врученный Майком мусор, рюкзак забросил в свободную комнату справа, а жестянки понес на кухню, в левое крыло. Сунул их в мусороприемник и уселся к столу, запустил кофеварку и тостер, включил музыку. Совсем меня разобрало, затосковал о Мишель. Как подумаю, что где-то там, под звездным небом, с ней Элан, – хоть криком кричи.

Из комнаты неподалеку донесся женский вопль. Я подпрыгнул, но сообразил, что к чему, и уселся на место. Меланхолично порадовался за других. Хлебнул кофейку, сжевал пару тостов с ветчиной. Все это было не то. Совсем не то…

Новый вопль, истошней первого. Я дернулся, расплескал кофе. Им-то хорошо, а мне? Хоть из дома уходи.

Поэтому когда Лена заверещала в третий раз, я встал от стола с намерением убраться вон. Однако она продолжала визжать, и это не походило на вопли удовлетворенной страсти. Меня подмывало вмешаться – с какой стати Майк ее обижает? – но я в их компании чужой и в здешних интригах не разбираюсь. Может, писательке достается за дело.

Пока я размышлял, стоя на пороге кухни, в коридоре распахнулась дверь. Из комнаты вышел версан, а следом, прикрывая косами голую грудь, метнулась полуодетая Лена.

– Майк! – она бухнулась ему в ноги, стиснула колени. – Ну Майк же!

Я попятился. Чтобы сгинуть вовсе, деликатности не хватило, однако на пару шагов я отступил. Версан оттолкнул ее; Лена свалилась, но тут же вскочила и кинулась вдогон:

– Майк, пожалуйста!

Он не оглядываясь шагал по коридору.

– Майк, миленький! – она поймала его за локоть. – Ну постой же!

Он стряхнул ее, будто налипшую грязь.

– Ма-а-айк! – От визга звенело в ушах. – Пожалей их!

Версан остановился в холле, обернулся. Казалось, он готов ее убить.

– Не ходи! – вопила Лена, снова повалившись на пол, обхватив Майка за бедра. – Не трогай их сейчас! Не мешай!

– Ты… – он явно искал слова помягче. – Сука последняя.

– Ну прости, – молила она жалостно. – Майк…

– Тамару я тебе не прощу, – выговорил он тихо, с бешеными глазами и серым лицом. Затем отшвырнул писательку и кинулся в свою комнату, грохнул дверью.

Поскуливая, Лена поднялась, вытерла щеки и побрела обратно в левое крыло. Я отступил вглубь кухни – не хватало, чтобы после эдаких разборок девица обнаружила свидетеля.

Писателька затаилась, а я прокрался по коридору, миновал холл. Прикинул, не заглянуть ли к Майку, поспрошать о том, о сем.